Снимать кино по методу "разбей и собери заново", я думаю, весьма занятно. Не всегда, правда, зрителю такое смотреть удобно. С фильмом Иньярриту никакого дискомфорта не возникает. Наверное, потому, что собрал он кусочки бытия в свою новую картину очень профессионально. Вроде и не понимаешь ни черта поначалу, а все равно смотришь, как завороженный, на то, как режиссер перед тобой куражится. Проникаешься процессом – и все, и этого вполне довольно для получения какого-то удовольствия.

Вот бывший зэк, а нынче - почти мирный налогоплательщик в исполнении Бенисио Дель Торо. Он то стриженный, то с длинными волосами. Вот он читает какую-то религиозную нотацию пареньку слегка дебильного вида. А тут он - с окровавленными руками, перед телом какого-то мужика. А здесь - ссорится с женой. Но где же мужик и окровавленные руки? А, вот оно еще раз! Нет, блин, он опять не стриженый - он опять длинноволосый. Он с ужасом признается жене, что сбил какого-то мужика и двух девочек. Наверное, это кровь жертв была на его руках? Нет, ребята, ничего подобного! В конце истории вы поймете, чья это кровь.

А вот бывшая наркоманка в исполнении Наоми Уоттс, которая покончила со своей пагубной привычкой, завела семью и родила двух дочерей. Это их, ребята, вместе с мужем наркоманки сбил Бенисио Дель Торо! Подождите, вот она опять со своими девочками. А сейчас - блин, сейчас все совсем по-другому. Она опять одна, но за ней следит какой-то мужик лет сорока в исполнении Шона Пенна. Зачем он за ней следит? Маньяк, наверное?

Да нет, не маньяк. Мы его видели раньше совсем в другой ситуации. Там он и ходить-то еле мог. Там он был смертельно болен и еле передвигался по квартире, не отрываясь от баллона с кислородом. А теперь он - вполне даже живчик. Тут нам его еще показывают лежащим в больничной палате, и врачи демонстрируют ему человеческое сердце в банке. Чье это сердце? Тут он опять при смерти. А вот - вновь следит за Наоми Уоттс, и не просто следит!

Теперь поняли, ребята, какая это киношка? Это не занятный калейдоскоп, как, допустим, в "Реальной любви". Это крутое варево, в котором так перемешано мясо с перцем, что просто дух вон... Насчет истории - вы все поймете уже на половине картины. Вам станет понятна хронология этих трех судеб. Дальше - настоящее испытание: досмотреть это все до конца и сделать выводы. Или не делать - а просто плюнуть и заняться своей жизнью, как будто вы ничего и не видели. Воспринимать фильм Иньярриту можно либо как заумный эксперимент, рассчитанный на неимоверно терпеливого зрителя, либо как замечательный фильм о Судьбе. О ее жестокости и несправедливости, за которыми где-то там, вдалеке, маячит высший смысл, непонятный смертному. Душа, вес которой, как подсчитано, как раз и составляет 21 грамм, покидает наши тела - а мы все еще не понимаем, зачем мы жили и почему умираем. Именно эти вопросы задает в финале картины один из трех персонажей. Он умирает - и у него нет ответа на эти вопросы. Наверное, ответы появятся, когда тело его станет легче на 21 грамм.

Иньярриту - человек серьезный. У него нет места дурашливой легкости. И юмора почти нет. Но дело свое он знает ох как хорошо! На сей раз у него вышло кино еще более классное, чем "Сука-любовь". Может, дело в актерах - они у него на сей раз помастеровитее, и выкладываются полностью, особенно Шон Пенн. А может, дело в том, что сам Иньярриту - очень хороший режиссер? И фильм его смотреть интересно, даже когда ни черта в нем не понимаешь.

Я просто в шоке с 2003-го года!!! Уже когда отгремели оскаровские баталии, когда повсплывали все, казалось бы, грязные брокены, расставлены уже финальные акценты за год - всё даром. Продолжают выскакивать фильмы один краше другого. Да не просто хорошие фильмы, а именно "акцентоопределяющие". Вот и выясняется, что год был красен не "Таинственной рекой", "Холодной горой" и "Властелином морей", а совершенно, кардинально иными представителями. Из иных ударников кинематографического труда только вот "Догвилль" с "Биллом" не особо затерялись, но таких ещё пойди затеряй, сами кого хочешь затеряют! Речь же пойдёт об очередном полном П, наверное очередном "ну вот этот уж точно последний". Хотя, я уже ничему не удивлюсь, тут ещё "Китовый наездник" встрянет ненароком, чувствую, год сюрпризами плодился добросовестно. На этот раз в роли полного П выступает "21 грамм", от режиссера довольно нашумевшей несколько лет назад "Суки-любви". Как по мне, если там нашумел, то здесь грохотом оглушил полмира точно, народ, правда, в массе своей со мной не сильно согласен, ну да бог с ним.

Хочется только поддержать уже звучавшую мысль о свежем дыхании из стран третьего мира. Уже были оттуда и "Город бога", и "Твою маму тоже" и приснопамятная "Сука-любовь", так вот ещё "21 грамм" достойное место в ряду занял. А Голливуд с Европой не то чтобы на заднице сидят, но вот так совсем уж откровений от них что-то не видно. Порадовал Тарантино, но работа у него такая, из всякого гарбеджа, вагона своих нездоровых идей и музыки 60-х лепить такое, что народ взахлёб годами вспоминает. Масенькая проблема есть - ниша Тарантино всё же куда ближе к развлекательному кино. И весь его тру мастерпис (да простят меня все, знающие у кого я сий оборот собезьянил, не отцеплюсь я от него просто так) сценарий страстями и переживаниями не наполнит, да Квентин и вида не делает, что старается. У него своё кино. Европа нам "Догвиллем" и "Бассейном" знаки подавала, мол смотрите как енто делается. Спасибо от таких знаков, сами все не первый раз замужем, видали. "Догвилль", правда, вечно будет жить в наших сердцах, но у Триера тоже работа такая, наколбасИться так, чтобы народ с видом зело вумным и грамотным, но также взахлёб, длительное время рассказывал о новых словесах в кино и прочих причитающихся. Как-то чересчур в своём роде конъюнктурно, прямо как Джон Сильвер писал о возникающем чувстве спора с собутыльниками о том, как он может в кино искрутиться и как у него сиё получится. А много о его фильмах говорят и вспоминают спустя годы? Кто-то где-то глаголет сейчас что-то про "Рассекающую волны"? "Танцующую в темноте"? То-то. В общем, в сравнении со свежеющим и чрезвычайно могучим духом чистого воздуха от оного третьего мира, все эти Голливудско-Европейские старания душком да гнилью отдают. От Голливуда можно ещё "Таинственную реку" привести, как тщательно долгие недели пиаренное нам "непростое кино", и зло так посмеяться. По сравнению с тем же "21 граммом" "Река" ента проста и незамысловата как ратовище копья, потуги же Шона Пенна в "Реке" по сравнению с его негасимым светом чистого лицедейства в "21 грамме", вызывают тот же гаденький смех. А вот это звоночек нехороший, множество первоклассных актёров, концентрация которых в Л.А. дистрикт десятки и сотни на квадратную милю, да согласных скопами сниматься за смешные деньги, был бы режиссёр и сценарий соответствующие, один из последних бастионов амеровского кино, которое хают и так все кому не лень.

Да ладно, это всё, впрочем, до поры до времени нас, простых смертных обывателей, волновать никак не должны, пусть кинокрЫтики вволю изгаляются. Надо что-то и про фильм написать. Хотя, встречаются иногда фильмы, о которых писать не только нечего, а и незачем. Сколько уже про все особенности построения в этом "Грамме" писано - не перечитать. И у всех одно и то же. Вот потому и буду пописывать с закосом под писания серьёзных людей в серьёзных изданиях, писать тобиш ни о чём, или о чём-то, но к фильму отношение отдалённо имеющее. Ну сил воистину уж нет не то что писать, даже думать о том, что причудливо переплетены три сценарные ветки, что до середины ничего непонятно, а потом всё станет кристально чисто. О мозаиках и разбитых зеркалах, про не к месту дислоцированные экзистенциальные рассуждения касательно веса человеческой души ровно в 21 грамм и что фильмом (следуя букве закона и веря ИМДБ - тремя фильмами) ранее у Иньярриту получилось и убедительней и просто лучше. Вот тут уж силёнки понемногу появляются, и начну я восклицать, что кроме мрачного реализма в съёмках, "Суке-любви" особо больше похвалиться было и нечем. Чересчур он какой-то был что ли мексиканский. Я охотно верю, что горячим мексиканским мачо плохо живётся, а кому сейчас легко? Тут все, по ходу, не в сказку попали. Все вот эти локально-племенные проблемы как-то никогда не смотрятся, а ведь могли бы. Надо какие-то хоть минимальные экстраполяции делать. В "21 грамме" вот с этим всё как надо. Мрачные реалии обычных, в общем то, людей. И у нас, на Борщаговке, такие живут, и у них в Бруклине, думаю, сыщутся. И сказываются оные истории о скотах и людях, а ты только диву даёшься - встречается ведь. А ведь таки встречается! Жила себе обычная семья, мама, папа, две дочки, просто мир, труд и май. И в один момент папа и две дочки становятся легче на 21 грамм. А маме рассказывают, что сердце её мужа бьётся, да ему толку от него не будет, зато будет толк человеку, который без нового сердца умрёт. О зэке бывшем нам ещё вещают, у которого тоже мама и двое малых детей, который решил завязать со всем дерьмом и вернуться к нормальной жизни. Поверовал он в господа нашего, раскаялся, даже добро ближнему стал делать. В своей зэковской манере, правда, но сугубо из лучших побуждений. Не надо быть сильно искушённым в мировом кинематографе дабы догадаться ещё в самом начале, каким бы мутным оно не было, что все красавцы и красавицы довольно тесно будут повязаны. Вот и Беницио Дель Торо просто ехал домой, муж Наоми Уоттс с детьми тихо и мирно в том же направлении двигался: Дель Торо ожесточённо уже в тюрьме спрашивал - почему именно он?! Как-то уж совсем нелепо звучал ответ священника, мол, бог здесь ни при чём, а это всё несчастный случай трапился. Святошам только очень удобно в нужные моменты рассуждать, что он не только всё видит, но даже мысли и побуждения каждого ведает. Это же вот прямым текстом Дель Торо и заявил. Нет, в Библии и на это можно найти ответ, тут просто классика - пути господни неисповедимы и весь сказ. То, что оные пути искалечили человеку жизнь, да что там, всем двум как минимум, жена то ещё отдельный момент, как-то остаётся умалчиваемым. А ребёнок Дель Торо у отца потом мирно спрашивает - "а правда, что ты убил двух девочек и одного папу?" - просто финиш. Это надо видеть, лицо Беницио в том числе. И вот не надо мне после этого рассказывать про европейский кинематограф! Такого мы и там не видели. Там высокое искусство - рассказ Бенуа Мажимеля как он дрочил под окном Изабель Юппер. Тем временем там и ветка Шона Пенна цвела пышным цветом. Жить ему оставалось месяц, он таскал за собой баллон с кислородом и понемногу клеил ласты. Его жена (очень такое качественное исполнение Шарлоттой Гейнсбур) хотела иметь от него ребёнка, чтобы хоть какая-то память осталась. Там и у неё не всё просто было, аборт непонятно как сделанный, так что без хирургического вмешательства сейчас ей забеременеть не удастся. Муж про это ни сном, ни духом. А мужу потом сердце ввинтят, а он и пойдёт за Наоми Уоттс, из мужа которой оное сердце вывинтили, таскаться. Я и писать не буду, что могу представить как ей было хреново, не могу ни в каком приближении. Но по сценарию обратно к наркоте она вернулась. Сюда вот верю. Пенн же, скот этакий, оклемался только маненько, сразу на почве благодарности начал клинья подбивать к Наоми, жене же заявил по поводу ребёнка - "надо ещё всё решить". А у Наоми постоянная депрессия, наркотики, ещё и Пенн таки рассказывает ей, что в нём сердце её мужа. Добавился и психологический срыв. В процессе оного Наоми у Шона прямо и спросила - "забрал сердце мужа и жену пришёл потрахать?" - финиш номер два. Все эти жизненные сиркумстанции действующих лиц благодаря оригинальной монтажной склейке создают прямо как жизненные полосы. Иногда вроде и попроще так, у кого то где-то и налаживается жисть понемножку. Иногда же в какую ветку не ткнись - у того плохо, у той полная разруха в жизни, а на третьего глянешь - так выть хочется. Так оно всё и катится, безысходно и мрачно, правдиво и жёстко. Стоит ли плодить лишние спойлеры и писать про отвратительный конец? Думаю и так всем всё понятно.

Как принято в серьёзных слоях, надо ещё про актёров написать и какие-то недостатки. Актёры просто какое-то обалдеть. Блестящий ударный дуэт Пенн-Уоттс, на подтанцовках дуэт Дель Торо-Гейнсбур. Все сыграли прекрасно, действительно пробирают все их пертурбации. Фильм насыщен ими очень плотненько. Видать, Гильермо Аррьяга привык за свой хлеб отрабатывать, сценарий "Суки-любви" местами провисал совсем. Здесь исправился, посерьёзнел, с точки зрения самой драматургии страсти воистину Шекспировские, может чем-то и позабористей будут. Чтобы хоть одному человеку в конце 16-го/начале 17-го столетий, в самом кошмарном сне могло такое присниться, наверное, человечество что-то бы меняло в этой, точнее, ещё в той, жизни. Тут, правда, палка о двух концах зарыта. Наоми Уоттс бесспорно талантливая актриса, сыграла бесподобно, но в некоторых сценах и её талантов не хватало. С иного же боку - как актёры вообще такое играли, спасибо надо сказать что справились как мы видели. А то позвать бы сюда нашу любимую оскаровскую лауреатку, пусть бы сыграла, показала как Оскары куются. Думаю, тогда бы мы насмотрелись... Шон Пенн зато две свои ветки отыграл не то, что на пять, на шесть. Скот ему хорошо ещё в "Сладком и гадком" удался. Но тут ещё человек, который уже прощался с жизнью. Потом человек обуреваемый сомнениями, человек доведённый до края, человек вынужденный мириться с тем, что пересадка не помогла, который пока выблёвывает из себя всё что может, а потом его сердце просто остановится. Врач с видом патологоанатома прямо констатирует, что это самая кошмарная смерть, и лучше ему лежать в больнице. А скотская жилка и в Наоми просыпается, когда она просит Пенна убить Дель Торо. Тот не может. Ему и невдомёк, что Дель Торо в своих собственных глазах уже человек конченый, его действительно предала уже последняя инстанция в этом мире - дальше уже некуда. Он в своих собственных детях видит детей, которых убил. Он даже полиции говорит "куда вы меня отпускаете, я же убийца, я виновен!", на что ему совершенно безразличным тоном сообщают, что "...за недостаточностью улик, такое случается..." Сидишь, вот это всё смотришь и фонареешь. А Беницио актёр классный, но здесь всё же местами смотрится как-то диковато. Однозначно не скажу, что роль лучше, чем у Тима Роббинса в "Реке", но как минимум не хуже. Самый матёрый перформанс всё равно у Пенна. Мужик очередной раз показал, что в своей возрастно-весовой категории равных ему нет. Лично я бы очень обиделся, сыграй я в двух таких фильмах, а Оскар получи за ересь, а не за фильм, в который вложил и душу и тело. Вспоминаешь "Реку" после "21 грамма", и ассоциации с пономарём как-то возникают. И Наоми молодчинка просто. Такой воз драматургии протянула - опупеть. Единственное только замечание, пусть десять раз сексистское, но всё равно не менее наболевшее - это мужикам надо для пущей драматургии выглядеть соответственно роли. Дамы всё же должны стараться выглядеть красиво, дабы смотреть на них было приятно. Это вот у женщин миллионы лет эволюции, им внешность не надо, пусть на актёрское мастерство смотрят. А мы пошлые скоты, мысли всегда сугубо в одном направлении, и именно поэтому нам женский теннис нравится, так вот пусть дамы изволят соответствовать. На все претензии, мол, как же так, как это низко, где же дух высокого искусства и в таком духе, ответствую - "см. Дженнифер Коннелли в "Реквиеме по мечте" и "Доме из песка и тумана"". Вспомнишь какая Наоми лапочка в "Малхолланд драйве" и "Звонке", аж немного обидно становится. Но в дуэте с Пенном она всё равно отлично смотрится. Как-то резко уменьшилась категоричность утверждения, что лучший экранный дуэт 2003-го Кингсли-Коннелли. Тут Пенну и Уоттс много чего сказать есть на эту тему. А я подытожить хочу - ещё пару таких фликов, и я полюблю Мексику со всем третьим миром горячей любовью. Вот оттуда действительно идёт КИНО, жёсткое, мрачное, увлекательное, мастерски снятое и актёрами сыгранное, толковым сценарием снабжённое, сотни миллионов бюджета не требующее, ещё и про нормальных людей, да к человеческим чувствам взывающее. Поскольку в способностях мировых кинолидеров начинаешь сомневаться потихоньку, от их мифов уже лично я давно устал, начинаем смотреть на Мексику. Говорите, Альфонсо Куарон "Гарри Поттера" снимает:)))?

Не так давно миру открылось доказательство существования души, похожее на научное. Оказывается, человек в момент смерти теряет в весе – правда, многочисленные первооткрыватели численные данные дают вразнобой: то от 3 до 7 грамм, то 21, то от 60 до 80. В принципе, к указанному способу применима любая неосязаемая без специальных приборов цифра. Но вредные ученые материалисты нашли и этому «феномену» рациональное объяснение: по их мнению, незначительная потеря веса происходит вследствие полного сжигания аденозинтрифосфата (АТФ) и истощения клеточных запасов.

Фильм, хвала создателю, не посвящен научному или околонаучному препирательству. В нем исследуется природа человеческой души еще до того, как она покинет тело. Материальная она или нет, она существует, она более, чем разум, руководит человеческими поступками. Судьбы трех людей переплетаются едва ли не мистическим образом.

Кристина Пек теряет семью. Пол Риверс теряет сердце. Джек Джордан теряет веру. Пусть вера Джека была излишне рьяной и примитивной, пусть прежний образ жизни Кристины был далеко не показательным, пусть Пол не очень дорожил своим здоровьем – выпавшие на их долю несчастья трудно назвать справедливым воздаянием. Есть ли, вообще, принцип, согласно которому достаются эти несчастья?

Джек ищет наказание для себя. Кристина ищет близкого человека. Пол ищет привязанность. Точнее, он подчиняется ей, ибо это – привязанность чужого сердца. Неправда – скажете. Согласно официальной медицине, сердце – центральный орган кровеносной системы, на так называемые дела сердечные влияния не оказывающий. Но не стоит забывать: в основе фильма лежит не менее спорное предположение, что душа – это нечто материальное, раз уж имеет вес. Пол становится как бы заложником заимствованного сердца. Он фактически вынужден отвергнуть человека, доказавшего ему близость. Он испытывает ненависть к человеку, который лично ему не сделал ничего плохого (у Константина Батюшкова по этому поводу было: «О память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной»). Для Джека наказанием становится безнаказанность. Для Кристины связь с Полом – суррогат семейного счастья, способ приглушить боль, обрести новые ориентиры. Финал парадоксальным образом нормализует обстановку: покаявшийся в своем прежнем отношении к близким Джек возвращается в семью, Кристина готовится дать начало новой жизни, а Пол… Пол отдает долг судьбе.

Люди верят в загробную жизнь, в господа всемогущего на небесах. Не имея прямых доказательств существования, они, тем не менее, не отвергают, но возводят в непознанное. Передовая мысль нашла исчерпывающие объяснения миражам, «кровавым» дождям, полярному сиянию, грому, молнии и многому из того, что люди тысячелетиями списывали на промысел божий. Но люди не сдаются. И нет-нет, сталкиваясь с каким-нибудь нехитрым логическим фокусом типа «виртуального угадывателя мыслей», приходят к удобному выводу: «я там был… я Бога видел». «21 грамм» воспринимается именно как фантастическая история, происходящая не в космических пространствах, не в океанских глубинах – в дебрях человеческой души. Может, в самом деле не так уж и нематериально то, что мы называем ею? В этом случае выходит, у каждого – у праведника ли, у грешника ли – свой, уникальный 21 грамм. И выражение «облегчить душу» относится тогда, надо полагать, к другому измерению. На самом же деле, не так уж и важно, сколько вешать в граммах. Неважно, является ли душа чем-то данным свыше или вычисляемой совокупностью психофизических и биохимических факторов. Главное – она есть. И обустраивать бренное свое бытие надо в соответствии с ее запросами и порывами.

Интересна конструкция фильма, заставляющая вспомнить самые смелые эксперименты с хронометражом – «Помни» («Мементо») и «Необратимость». Но чем она обоснована? В обычном режиме три житейские истории, слитые посредством стечения обстоятельств, наверняка так не впечатлили бы: некоторые вещи не заставили бы к себе присмотреться, и логика событий фильма – финальной сцены в особенности – могла бы показаться странной. В предложенном же ключе важней оказывается не столько следствие, сколько – предтеча. Зрителю приходится накапливать в некоем буфере памяти сведения и моделировать из них истинное положение дел. Из чередующихся вроде бы в произвольном порядке эпизодов складывается своеобразный квест, в каждом из них – и ключики к разгадке, и ложные пути.

Но и это еще не все. Алехандро Гонсалес Иньярриту («Сука-любовь») усложняет и без того нелегкую задачу просмотра: что там общий депрессивный фон? – просто неудобно быть свидетелем всех этих хрипов, гримас и психованных выходок. Однако же, по окончании просмотра все пережитое за его время вовсе не кажется таким уж тяготящим – напротив, возникает ощущение легкости и даже какой-то необъяснимой оптимистичности.

Говоря об актерской игре, нельзя не заметить: Наоми Уоттс могла бы реально посостязаться в оскаровской гонке, если бы учла некоторые новые приоритеты Киноакадемии. Но, вместо того, чтобы строить из себя полновесную уродину, всего-то пренебрегла лестью визажиста. Без некоторого отрицательного колорита, конечно, не обошлось, но можно ли им было удивить прожженных академиков? Эка невидаль – наркоманка! Вот то ли дело – длинный нос, неровные зубы, оспинки, лишние килограммы… Что до главной мужской роли, то тут вскрылся один немаловажный аспект. После просмотра всех фильмов с участием номинированных актеров казалось, что более достоин награды все-таки Мюррей. А выяснилось: дали-то Пенну по совокупности…

Оператор Родриго Прието сказал: посмотрев такой фильм как «21 грамм», несколько дней о нём думаешь. Лично у меня эти раздумья затянулись на более долгий период. Слишком много Иньярриту обрушил на зрителя за эти 125 минут. Сперва чувствуешь себя ошарашенным, потом, постепенно приходя в себя, пытаешься всё разложить по полочкам, но это не просто. В жизни ведь тоже не больно-то разложишь.

Вот, к примеру, почему мы больше Полу Риверсу сочувствуем, чем его жене? Ведь расстались-то они из-за его измен. А стоило ему заболеть, она вернулась и нянчилась с ним, как с дитём. Но вот немного отпустило (с новым-то сердцем) – и он опять налево. И даже ребёнка ей сделать не хочет. И всё равно он нам симпатичен. Может, дело тут в харизме Шона Пенна? Отчасти да. Создатели фильма никого не судят, просто показывают людей такими, какие они есть, и мы прекрасно это знаем, но до чего же трудно избавиться от детской привычки давать однозначные оценки – колобок хороший, а лиса не права… Пол Риверс прав не потому, что его играет неподражаемый Шон Пенн. Он прав, потому что ему, грубо говоря, туфты не надо. Тот, кто на пороге смерти побывал, обычно лучше других видит разницу между жизнью и её суррогатом. Не нужны ему брак без любви и ребёнок из пробирки. Он, как маньяк, преследует маленькую женщину с глазами лани – Кристину Пек. И не только потому, что ему сердце её мужа пересажено. Мы ведь не сразу об этом узнаём и поначалу всё не так понимаем... Хотя понимаем правильно. И не случайно на память приходят лермонтовские строки – «В душе моей, с начала мира, Твой образ был напечатлен…» Ведь всё предопределено было. Впрочем, об этом позже…

Всё изменилось, говорит Пол жене. А что собственно изменилось? Всего-то другой мотор… Скоро и он откажет, но этого ещё тоже никто не знает. Полу ясно только то, что ему отсрочку дали. Помню, академик Д.С. Лихачёв в одной передаче рассказывал, как на Соловках вместо него другого человека расстреляли, – не по его вине, просто так получилось. Но он тогда сказал себе, что не в праве прожить свою жизнь как попало – слишком высокая цена за неё заплачена. Жизнь Пола тоже продлена за счёт чужой, а смерть по-прежнему ходит по пятам. Любовь – не спасение, нет, но она, как сказал древний мудрец, – стремление к бессмертию. Только она делает нас действительно живыми.

Ореол обречённости придаёт образу Пола Риверса что-то неземное. Недаром Наоми Уоттс призналась, что ей было трудно играть с Шоном Пенном постельную сцену. Она его как ангела воспринимала. Когда по-настоящему вживаешься в роль, не удивительно, что грань между партнёром по фильму и его персонажем слегка размывается. Тут ведь и впрямь какой-то получеловек-полуангел, застрявший между мирами – этим и тем, который принято лучшим называть. Ангелы нам не для того являются, чтобы с ними в постель… Дело тут не в причудах звезды, а в той сверхчувствительности, которая отличает выдающуюся актрису от обычной. Эта эльфообразная австралийка иногда напоминает хрупкий сосуд, в котором пылает огонь – такой сильный, что, кажется, ещё немного – и тонкая оболочка сгорит. «21 грамм» показывали на кинофестивале «Дух огня». Хорошее название для фестиваля, где фильмы о душе показывают. Да ещё с такими актёрами. Ну а об огненной природе души ещё Гераклит говорил.

Когда имеешь дело с высоким искусством, параллели с древнегреческой философией возникают не случайно. Эллины умели говорить о высоком красиво и просто. «Идя к пределам души, их не найдёшь, даже если пройдёшь весь путь: так глубок её Логос». Это тоже Гераклит. И вовсе не о том, что искать смысл жизни бесполезно. Смысл – в самом поиске. Рецепта совершенства не существует, к совершенству можно только стремиться. Мы не знаем, сколько отпущено человечеству, но человек, даже пройдя весь путь, скорее всего так и останется на пороге тайны – той, что закодирована во множестве чисел, коими, по мнению Пола, пронизана вся материя мира. Возможно, они и есть ключ к пониманию непознанного, которое больше нас, говорит он Кристине. Не правда ли напоминает учение пифагорейцев? Ну что поделаешь, если греки уже обо всём сказали! А до них египтяне. А до них атланты… Или как их там в действительности называли, жителей затонувшего материка? Человек обречён изобретать велосипед, как обречён искать смысл жизни и размышлять о Боге. Проповеди из уст бывшего уголовника сейчас вряд ли кого удивят. Сейчас кто только ни проповедует. Особенно в нашем царстве-государстве, где за последние лет пятнадцать столько народу в церковь хлынуло: кто в поисках утешения, кто – нуминозности, приобщение к которой придаёт жизни некий высший смысл, а кто-то просто потому, что модно стало. Вот и подумаешь иногда, а не затреплют ли такие новообращённые многовековые христианские заповеди? Да нет, ничего страшного. Ни одна из мелодий Моцарта не перестанет быть гениальной оттого, что её возьмётся насвистывать какая-нибудь шпана. Пусть себе насвистывает. Может, и впрямь постепенно приобщится к высокому искусству. Так и для Джека Джордана всё это истовое соблюдение религиозных обрядов – лишь первый шаг на пути к вере. Он придёт к ней через ту муку, которую ему уготовила судьба, она же Бог. Через невозможность жить с грузом такой вины на душе и осознание того, что надо всё-таки жить и нести свой крест. Христианские заповеди каждый христианин должен сам проработать – от Папы Римского до последнего бандита. Божественный лев Аслан в «Хрониках Нарнии» то и дело повторяет: «Я каждому рассказываю только его историю». Каждый идёт к Богу своим путём. И к пониманию смысла жизни. Пола угнетает то, что его жизнь продлена за счёт чужой, но так получилось, и в этом есть свой высший смысл. Человеческая жизнь стоит того, чтобы её продлить, если это возможно. Даже ненадолго. Особенно если это время дано на любовь. Смерть всё равно придёт, но после любви это уже не так страшно.

Вечная тема «он и она» подана в фильме удивительно красиво. До чего хороши утренние сцены, когда он смотрит на неё, спящую, и наоборот. Оба актёра красивы, но воспринимаешь их не как секс-символов с какой-нибудь журнальной обложки. Их нагота – это скорее внешнее выражение душевной обнажённости, незащищённости. Утренние сцены особенно проникнуты щемящей мыслью о хрупкости человеческого бытия. Эти кадры исполнены какой-то ренессансной ясности и красоты. Смотришь как на картины Боттичелли, тем более что хрупкая, одухотворённая Наоми Уоттс напоминает боттичеллиевских граций.

Кстати, о красоте… Опять эти греки на ум приходят. На сей раз Платон с его рассуждениями о прекрасных девушках, кобылицах и сосудах. Прекрасное – это всё же свойство скорее внутреннее, чем внешнее. Если точнее, внешнее – его отблеск. Прекрасная девушка прекрасна своим «эйдосом», сущностью. Это я всё о том же «огне, мерцающем в сосуде». Или о 21 грамме, если ближе к тексту. Наоми Уоттс бесспорно красива, но, думаю, харизма её прежде всего в её одухотворённости. Именно поэтому она прекрасна, даже когда не боится быть некрасивой. В последнее время девушки вообще не боятся быть некрасивыми, особенно в Голливуде, но в некрасивости Наоми-Кристины нет ничего нарочитого, демонстративного – дескать, вот как я красотой своей жертвую… Она просто играет свою роль – создаёт образ женщины, которая после страшной трагедии постарела на несколько лет да и в общем-то утратила интерес к своей внешности. А играет Уоттс так, что игры собственно и не видно, – настолько она естественна. Почему-то принято восхищаться самыми бурными, экспрессивными сценами, а по-моему, не менее впечатляют «спокойные» моменты её перформанса. Героиня просто идёт по улице или сидит в кафе и ждёт свой заказ … Может даже улыбнуться, если с ней заговорят, но мы видим под этой маской спокойствия душу, выжженную дотла. «Твои шрамы очень заметны», – говорит один герой Джеку Джордану. В общем-то это ко всем троим относится – к Джеку, Полу и Кристине. Все трое живут с кровоточащими ранами, и актёры сумели так передать эту боль, что ощущаешь её чуть ли не физически. Твоё личное пространство сливается с экранным, и ты словно не в кино уже, а где-то там, среди них. Только вот помочь им ничем не можешь. Актёры в этом фильме все хороши, в уж основная троица так просто высший класс показала. А почему я больше про Наоми говорю… Тех двоих (Шона Пенна и Бенисио дель Торо) уже давно хвалят, а её, к сожалению, поздновато признали. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда.

У зрителя вполне может возникнуть вопрос: зачем режиссёр нас запутывает, разрезав полотно на кусочки и склеив их столь причудливым образом? Восстановить хронологию в общем-то не трудно, но к концу фильма понимаешь, что сложенная режиссёром мозаика при внешней хаотичности поражает своей внутренней логикой. Осколки разбитой (в прямом и переносном смысле) жизни героев смонтированы на редкость красиво и продуманно. Вот жена Пола моет после праздника бокалы, а в следующем кадре видим похожий бокал в руках другой женщины – той, что Полу судьбой предназначена. Вот Кристина глотает «колёса», запивая их водой из-под крана, – и тут же снова капающий кран, но уже в тюрьме, где Джек, невольный виновник трагедии Кристины, затягивает на шее петлю. Двое мучеников-самоубийц. Какая разница – петля или наркотики… Мы видим, как Пол после звонка Кристины уходит из дома, а вслед за этим – как уходит из своего дома Джек, тоже осознавший, что жить по-прежнему невозможно. Видим Кристину, которая бродит, словно раненый зверь, по улице, где погибла её семья, а сразу после этого – Джека, разрезающего раскалённым ножом татуировку-крест у себя на руке. Самоистязание отчаявшегося, попытка физической болью перебить душевную… Столько боли, что иногда нет сил смотреть на экран. Не щадит нас режиссёр, да и не надо. Жизнь – она тоже порой беспощадна.

Фильм многопланов, и далеко не все подтексты увидишь сразу. Мы знаем: если в первом акте появилось ружьё, значит, в последнем оно непременно выстрелит. Не знаем лишь, в кого. Неужели и впрямь в Джека Джордана? В течение фильма мы часто видим Пола с пистолетом. Зачем он носит его с собой? Чтобы убить Джека? Или скорее для того, чтобы вовремя оборвать свои мучения, когда чужое сердце откажет окончательно? И для того, и для другого. Он должен просто прекратить мучения – и свои, и этих двоих, с кем его свела судьба. Он должен умереть, чтобы ещё раз подтвердить ценность жизни. Чтобы Джек вернулся в свой дом, к своим детям, и чтобы Кристина смогла наконец войти в комнату своих погибших детей – туда, где так долго было наглухо заперто её сердце. Один умирает, чтобы двое других могли вернуться к жизни. Когда Пол умирает, не хочется думать о смерти. Мы видим исполненное надежды лицо Кристины, робко отворяющей дверь в свою новую жизнь, а прямая линия на экране прибора кажется стрелкой, указывающей на тоннель, в конце которого свет. Хрупкий сосуд сгорел, и «дух огня» вырвался на свободу. Смерть – не конец, ибо положено начало новой жизни. Впереди рождение – «та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу» (Платон). Всё было выжжено дотла, но молодая травка пробьётся. И вновь зазеленеют сады.

Иногда намеренное нарушение временных связей помогает выявить причинно-следственные, но, по-моему, созданное Иньярриту единство хаоса и гармонии помогает нам нащупать связи более тонкие. Продавец спрашивает Пола, что он выбрал, а тот выбегает из магазина вслед за Кристиной. Мы ещё тогда почти ничего не знаем. Да он и сам не знает, что выбрал её уже давно, ибо всё предопределено было – «с начала мира»… Позже он скажет Кристине, цитируя какого-то автора: «Земля вертится, чтобы мы приближались друг к другу. Она вертится и кружит нас до тех пор, пока мы не встретим человека своей мечты». Их всех – Кристину, Пола и Джека – выбрала судьба, но слишком многое должно было случиться, чтобы они смогли встретиться. Земля повернулась и подтолкнула их друг к другу. Свела их вместе, чтобы разыграть ещё одну прекрасную драму о жизни и смерти. И о тонких, неуловимых связях между людьми, которым только кажется, что каждый из них живёт своей отдельной жизнью. Как сказал Вячеслав Иванов, «в глубине глубин, нам не досягаемой, все мы – одна система вселенского кровообращения, питающая единое всечеловеческое сердце».

Как и в предыдущем фильме Алехандро Гонсалеса Иньярриту «Сука любовь», отправной точкой стала автокатастрофа. Она в корне поменяла судьбу сразу нескольких, совершенно незнакомых друг с другом человек. Однако если в «Суке любовь» действие разворачивается постепенно, от одной житейской истории к другой, то в «21 граммах» поначалу кажется, что при монтаже перепутали различные части: какие-то персонажи в соседних эпизодах выглядят совершенно по-разному, как будто вдруг прошло несколько лет, а кроме того, они то общаются друг с другом, то совершенно незнакомы.

С самых первых кадров понятно, что произошла какая-то трагедия. То есть весь фильм ведёт к этой трагедии, а вот к одной ли или целой их череде – выяснится только во время просмотра. О сюжете фильма рассказывать довольно трудно, потому что можно перейти ту грань, за которой начнутся явные спойлеры, и я испорчу задумку режиссёра. Поэтому основу сюжета излагаю очень и очень осторожно…

В центре внимания фильма – три семьи. Точнее, три человека. Математик Пол Риверс (Шон Пенн), страдающий крайне тяжелым заболеванием сердца, спасти которого от неминуемой смерти может только срочная пересадка. Пол Риверс находится в листе ожидания донорского сердца – как только донор появится, Полу сделают операцию.

Бывший уголовник Джек Джордан (Бенисио Дель Торо) – человек, так сказать, несчастливой судьбы. Когда-то по глупости он совершил преступление, после чего вся его жизнь покатилась под откос. В какой-то момент Джек ударился в религию, и это вроде бы изменило его жизнь - Джеку показалось, что благодаря вере он сумел стать совсем другим человеком… Однако в тот момент, когда Джек решил, что Бог его теперь любит, выяснилось, что это совершенно не так – Джек, сам того не желая, совершает страшное преступление: сбивает на своей машине мужчину и двух его маленьких дочерей.

Третий человек - бывшая наркоманка Кристина Пек (Наоми Уоттс), которая сумела завязать со своей пагубной привычкой, вышла замуж и родила двух дочерей. Именно её дочерей вместе с мужем убьет своей машиной Джек Джордан, наконец-то поверивший в то, что Бог его любит. Сердце её погибшего мужа будет пересажено Полу Риверсу, и это спасёт математика от неминуемой смерти.

Таким образом, всех этих людей так или иначе свяжет одна автокатастрофа.

***

Это первый фильм мексиканского режиссёра Алехандро Гонсалеса Иньярриту, поставленный им в Голливуде с американскими актёрами. Предыдущий фильм, «Сука любовь», был восторженно встречен публикой и критиками (на IMDB он находится в первой 250-ке лучших фильмов всех времён и народов, впрочем, как и «21 грамм»), получил массу всевозможных престижных кинематографических наград, и это дало возможность Иньярриту поработать в Голливуде.

Подобные эксперименты далеко не всегда бывают успешными, но в данном случае, к счастью, это сотрудничество оказалось вполне плодотворным. Впрочем, от Голливуда в этом фильме только актёры, потому что сценарий писал мексиканец Гуиллермо Арьяга, а продюсеры, судя по всему, в работу Иньярриту не вмешивались.

О чём этот фильм? О людских судьбах, об их странном пересечении и переплетении, но главное - о том, что вся эта жизнь настолько сложна и часто совершенно непонятна, что её не объяснить ни четкой или расплывчатой концепцией, ни так называемым божественным провидением, ни научными постулатами. Она просто такая есть, эта жизнь. И она временами вытворяет с людьми такое, что не дай бог это испытать на себе.

А главное – невозможно понять, почему, по какой причине определённые события происходят с данным человеком. Джек Джордан – он же исправился! Он пришел к Богу! Он стал верующим, набожным и «правильным» просто до умопомрачения! И в этот момент он совершает – причём, заметьте, непредумышленно - невероятно тяжкий грех: убийство троих совершенно невинных людей, причем двое из этих троих – маленькие дети! Как ему потом жить со всем этим? За что ему такие испытания – человеку, которого судьба и так испытывала всю его жизнь?!!

Наркоманка Кристина сумела расстаться с наркотиками и наконец-то зажила нормальной семейной жизнью. И в момент, казалось бы, наивысшего семейного счастья - судьба (рок, Бог) отнимают у неё всех её близких. И как ей жить дальше? Какие мысли останутся у неё в голове после этой ужасной трагедии?

И как дальше жить Полу Риверсу, который узнаёт, что его существование продлено за счёт страшного несчастья в жизни Кристины?

Кристина и Джек были наказаны в тот момент, когда они – со всех точек зрения – исправились и «встали на путь истинный», как говорят священники. Почему именно тогда? Почему масса ублюдков на этом свете живут себе припеваючи, а людей, которые в этой жизни почти не видели никакого просвета, судьба наказывает в тот момент, когда они впервые стали жить в ладу с самими собой и окружающим миром?

Ответ на это не может дать никто. Не отвечает на него и Алехандро Гонсалес Иньярриту. Он просто показывает разные судьбы и сплетение этих судеб. Исследует то, что из всего этого может получиться, хотя на самом деле развитие событий может быть таким, как в фильме, а может быть иным – это не имеет особого значения. Главные мысли, которые, как мне кажется, режиссер вкладывает в фильм, звучат так…

Первое. В этой жизни нет, не было и не будет никакой так называемой справедливости. События в ней происходят - с человеческой точки зрения – достаточно хаотично, и понять их логику – практически невозможно.

Второе. Не нужно жить одной мыслью о мести невольному убийце – как правило, он сам достаточно наказан своей же совестью. Это значительно больнее банального удара ножом или выстрела из пистолета.

Третье. Не следует думать, что кто-то там, наверху, хорошо к тебе относится. Это всё полная чушь…

Мне очень понравился этот фильм. Впрочем, как и «Сука любовь». Причем «21 грамм» - с кинематографической точки зрения более сильный и более, скажем так, зрелый. «Рваный» монтаж, которые в начале фильма вызывает недоумение определенной части зрителей, - на мой взгляд, вполне оправдан. Это не выпендрёж, а вполне сознательно введённый в картину элемент, который подчеркивает сумбурность происходящих в жизни этих людей событий, а кроме того, создаёт необходимый психологический настрой у зрителей.

Актёры на этот фильм подобраны блестяще: все трое – действительно хорошие, глубокие и умные актёры, а не дутые «звёзды». Нарочито неголливудский интеллектуал Шон Пенн, великолепный профессионал Бенисио Дель Торо и наконец-то попавшая в первый эшелон Наоми Уоттс, которая ещё в «Малхолланд Драйв» продемонстрировала весьма богатые актерские возможности. Все они играют свои роли очень сильно: ничуть не переигрывая, демонстрируя именно внутренний настрой и соответствующее психологическое состояние своих персонажей, не пользуясь при этом чисто внешними актерскими эффектами.

Это хороший и сильный фильм. Я не скажу, что он доставит удовольствие – такие фильмы снимаются вовсе не для того, чтобы развлечь зрителей. Но его нужно посмотреть – просто чтобы задуматься над некоторыми вопросами, которые рано или поздно встают практически перед всеми. Ну и чтобы понять несколько довольно простых вещей, которые одни люди начинают понимать в весьма зрелом возрасте, а другие не понимают и до конца жизни.