Снимать фильмы про смертельно больных – это большое искусство. И большая провокация. Потому что одноногую собачку всегда жалко. Даже когда явственно представляешь, как расчетливые продюсеры за углом только что вдумчиво отрывали ей остальные конечности. Животное официально ни в чем не виновато. Оно пострадало исключительно ради нас. А потому любой, не до конца освоивший в себе черствую сволочь, просто обязан пролить на лохматое чудо несколько слез и обронить в кинокассе пару долларов. Иначе Гринпис не поймет. Особым же пилотажем среди такой вот «собачей инквизиции» считается слоеный пирог из очевидной жалости и легкого юмора. Режиссерщица Николь Кэссел овладела технологией с небывалым энтузиазмом. И над результатом соития уже улыбается сквозь слезы примерно половина земного шара. В русскоговорящих пенатах из фильма «A Little Bit of Heaven» вынесли только то, что «Главное – не бояться». Да еще «Афиша» окрестила этот действительно сильный опус «романтической комедией про рак». В общем, это хороший способ поплакать и посмеяться в одном флаконе. То, что доктор прописал.

Взбалмошная Марли проживает жизнь, о которой мечтают все блондинки на глобусе (да, и на глобусе Украины тоже). Она ест, спит, выпивает, совокупляется, впаривает мужикам презервативы, снова выпивает, веселится, отдает собаку на выгул другу-гею, ездит на велосипеде, опять выпивает и встречает все жизненные передряги обаятельной улыбкой. Кроме одной. Однажды мексикано-еврейский доктор с прической геронтофила проникает ей в задницу колоноскопом и диагностирует рак, в процессе успевая расстроиться и влюбиться. Марли же в момент этой процедуры с помощью наркоза путешествует на небеса, где Бог, в припадке юмора ставший Вупи Голдберг, исполняет три ее желания. Доктор станет третьим.

Дальше все будет традиционно и талантливо. Любовь и смерть, смешанные и взболтанные до полного взаимопроникновения. Мягкий юмор, периодически взбрыкивающий в половою степь. Сильная драма, местами хватающая через край. Хорошие актеры, страдающие на грани натурализма. И предсказуемый, но все равно работающий финал. Все там будем. Просто кто-то приходит к финишу чуть раньше, чем стоило.

***

Это фильм, дающий зрителю ровно то, за чем он пришел. Профессионально и чувственно снятый несколько тягучими планами, он создает атмосферу, которую принято называть проникновенной, но не оригинальной. Чуть комедии в начале, проблески юмора в середине, много души наизнанку в конце. Трогает. И очень сильно. Даже несмотря на целую армию куда более именитых коллег по цеху. Сладкая нью-йоркская осень и другие лекарства. Тема любви к смертельно больным, видимо, не исчерпает себя до самого трубного гласа.

Вариант, предложенный Николь Кэссел, – весьма крепок. И, во многом, благодаря не столько режиссуре, сколько людскому материалу. Кейт Хадсон, которую (простите меня, дамы!) я всегда считал кучерявым приложением к маме-актрисе (несмотря на охи критиков), здесь нашла идеальный баланс между блудливым глазом и человеком, отчаянно ищущим любви. И все это на грани смертной тени. Уважение вызывает и ее работа в формате подвига – три четверти фильма Кейт проводит без косметики, сильно напоминая похмельного Майкла Дугласа. Это, конечно, не Шарлиз Терон в фильме «Монстр», ну, так и на Оскара тут, похоже не замахиваются.

Берналь необычен в роли слабо говорящего по-английски доброго тормоза, но тем и берет. Когда-то Мягкова тоже не могли представить в роли Жени Лукашина. А Рязанов рискнул.

Из остального кастинга можно выделить еще Кэти Бэйтс, которая вместо привычных маньячек тут исполняет сложную маму умирающей. Необъятно так исполняет. Плотно. Что же касается прочих, то они просто не портили картинку и не вызывали желания притащить на просмотр разложившийся труп Станиславского в назидание. Даже Вупи Голдберг в политкорректной роли Бога почти не напрягала.

Другое дело, что, играя на струнах души, режиссер пару раз откровенно заигралась. И символизм, накрученный до предела, слегка попахивал пошлостью. Одновременные смерть и рождение, похороны-праздник, романтичное успение аккурат после признания. Фильм это не портит, но сразу вспоминаются продюсеры-сценаристы, мордующие собачку за углом.

Плюс отечественные текст-патологоанатомы, почикавшие не только название, но и пару жизненных шуток. Руководствуясь странной моралью, они оставили все, что связано с анальным проникновением, но вырезали милый диалог из трейлера про первичные половые.

В целом же фильм вполне тянет на «очень и очень». Милый, легко-тяжеловесный, драматичный и ненавязчиво ждущий слез. Коими его в зале обильно орошал слабый пол и стыдливо сцеживал в кулак сильный. И даже то, что технология ясна и понятна, впечатления все равно не портит. Ведь когда милая собачка своей единственной окровавленной лапкой начнет наигрывать «Собачий вальс», не будете же вы гундеть, что это избито. Что в нем всего 9 нот. И что это не вальс вовсе. То-то и оно.