Совершенно выматывающий фильм о том, что надо ежедневно следить за своими мозгами, а также о том, что стремление к совершенству никогда не доводит до добра (и очень редко – до совершенства).

Нина Сейерс – молодая балерина с блестящей техникой. Ее ценят. Перед ней – наверняка прекрасное будущее, путь к которому облегчается тем, что в труппе освобождается место примы. 38-летняя Бет Макинтайр уже слишком стара для всего этого дерьма, и руководство театра во главе с постановщиком Томасом Лероем (безжалостным, как все герои Венсана Касселя) выбрасывает ее на помойку. Томас готов отдать Нине главную роль в своей версии «Лебединого озера». Но есть проблема. По его версии, героиня должна иметь одновременно качества невинного Белого Лебедя и бессовестного Черного. Нина полностью соответствует первому, но слишком мягка для второго. В труппе есть более энергичная девица – Лили. По характеру, она стопроцентный Черный Лебедь. Правда, ей не хватает техники, но зато у нее полно решимости добиться роли любой ценой.

Натали Портман уже так давно маячит перед нами, что кажется, будто ей логичнее играть Бет Макинтайр. Но когда лезешь в справочники и видишь в графе возраст цифру «29 лет», понимаешь: туфли, которые надеваешь каждый день, стареют быстрее. Натали Портман с нами – уже 16 лет, со времен «Леона-киллера». Возможно, роль Нины Сейерс – действительно, лучшая в ее карьере, как считают бостонские кинокритики, а также еще 14 организаций, признавших эту работу «лучшей ролью года» по состоянию на 2 января 2011 года. Здесь сказалось все – и психологическая сложность роли, и убедительные двуполые поцелуи, и шесть месяцев изнурительной балетной подготовки (пять часов занятий у станка, плюс фитнес, плюс кроссы – надо было не просто научиться становиться на носки, но и изменить мышечную структуру тела). Серьезная работа. Тяжелая работа. Портман заслужила премию от парткома.

Но, если честно, единственный человек, которого стоит наградить за «Черного лебедя» - это Аронофски. Он создал эту тягучую, мучительную, двусмысленную, эфемерную и жестокую среду, в которой Портман имела возможность проявить себя, как надо. Аронофски десять лет мечтал снять фильм о балете. Но для человека, имеющего ученую степень по социальной антропологии, балет – это не вздохи на скамейке, а наглядное пособие по теории Дарвина. Рецепт успеха в жизни один – изменись или сдохни. То, как это работает, Аронофски передал бесподобно. А волшебный мир искусства придает волчьим нравам особый эффект. Как трехлетняя девочка, которая посылает вас в жопу, когда вы пытаетесь подарить ей конфетку.
     

Шизоиды разнообразного масштаба – это кладезь для любого режиссера. Поймал такого вот психа – и тут же волоки его на экран. Юродивых народ нонче любит. А режиссер Аронофски любит народ. Правда, странною любовью. То к кабалистике его приобщает, то от наркотиков отучить пытается, то логику под сомнение ставит, а то и трудоголиков в психи записывает. Теперь вот за балет взялся. И опять маниакально-депрессивно. Его «Черный лебедь» – еще один фильм, по праву распушивший перья на главного «Оскара»-2010. Доступно о высоком, клипово о страшном. Кто еще смог бы заставить самый широкий срез населения полтора часа смотреть разнообразные падеде и сутеню? Да еще и аплодировать при этом. Но Ароновски убедил-таки разнообразный плебс убить себя в себе. И теперь ленту хвалят и те, кто пяди во лбу устал считать; и те, кто на балерин целующихся посмотреть шел. Вот она, сила искусства.

В общем, в банальном до невозможности Нью-Йорке (грязь, небоскребы, метро) открывается новый балетный сезон. Открывается богато: подозрительно гетеросексуальный хореограф Лерой дает пинка давно любимой приме и ищет ей замену среди вожделенно дрожащего кордебалета. Кордебалет дрожит вполне осознанно: на кону стоит соло не где-нибудь, а очень даже в «Лебедином озере». Лерой предсказуемо выбирает из толпы утонченно-анорексичную Нину. Но с оговоркой. В том, что девушка потянет партию белого лебедя Одетты – сомнений нет. Она ведь не ест, не пьет – только тренируется. Да и в туалет ходит, видимо, не нужду справлять, а растяжкой заниматься, нажимая на слив исключительно ногой. Вся проблема – в изображении черного лебедя Одиллии. Тут ведь всяческое грехопадение необходимо – а у Нины разве что нимб над головой не светится. С этим самым нимбом Лерой начинает нетривиально бороться. То под пачку заберется, то гланды языком пощекочет, а то и вовсе помастурбировать посоветует. Но дело продвигается туго.

На ту беду в труппе появляется совсем другой типаж – оторва Лили. Танцует она так себе, зато гормонами брызгается – хватит на целый полк черных лебедей. Чувствуя на затылке горячее дыхание конкурентки, Нина начинает понемногу перевоспитываться, параллельно становясь параноиком. А еще шизофреником. Все, что будет происходить дальше, вполне можно почитать в учебнике по психиатрии. Но режиссер, сжалившись над зрителем, щедро рассыплет по хронометражу лесбийские мотивы, саспенс и прочие галлюцинации. Так что скучно не будет. Как, впрочем, и весело. Черный лебедь – черный финал. Вроде, и по-другому нельзя, а птичку все равно жалко.

***

Это какой же нужно иметь зад, чтобы лет пятнадцать кряду накрывать им сразу несколько стульев? Малогабаритный с виду Даррен Аронофски этой техникой владеет едва ли не на уровне сэнсэя. Что ни фильм выпустит – интеллигенция начинает на него молиться наперегонки с гопотой. Подобной импозантностью обладает, разве что, стодолларовая купюра. Да и та для всех по-разному пахнет. А вот «Черный лебедь» отчетливо пахнет претензиями на Оскар.

Тут вам и актерский состав, который лбы о пол колотит, на зависть любому молящемуся дураку. И Кассель змееглазый в строку в роли искусителя. И Кунис-развратница татуированными плечиками подрагивает. Чего уж и говорить об изрядно исхудавшей Натали Портман. Что бы там ни плели снобы-балетоманы, а девушка потрудилась на славу. И по балетной канцелярии, и по психиатрической. Думаю, даже если с основным Оскаром не срастется, то уж за лучшую женскую роль Натали статуэтку точно получит.

Радует глаз и операторская работа. Сверху, снизу и наискосок. Казалось бы, попробуй сними «Лебединое озеро» так, как мы еще не видели. Ага, это после путча-то. Но здесь буйство ракурсов может посоперничать даже с шикарным монтажом. А как монтируются фильмы Аронофски, вы знаете. Это готовое пособие по клиповарению, в котором каждый элемент кричит и пенится, а все вместе жару дают.

Ну, и конечно, больше все респектов традиционно отхватывает сам режиссер. Фильмы его прекрасны, прежде всего, символикой и атмосферой. Оба компонента здесь благоухают и зовут. Все эти балетные штучки-дрючки, когда у примы на удачу воруется помада, пальцы кровоточат, а телефон исторгает исключительно Чайковского – достойны не одного повторного пересмотра. А атмосфера медленного, но верного отъезда крыши – просто прекрасна. Во всех ипостасях – от акта самоудовлетворения и рваной лесби-оргии до постепенного превращения в лебедя. Черного, само собой. Под рокочущий гул аплодисментов. Причем в белых тут никто не стреляет – шансонье будьте покойны. Ну, а разбитое зеркало в уголовном кодексе как холодное оружие пока не проходит.

В общем, в «Черном лебеде» Ароновски опять смешал пошлое с высоким. И опять в нужных пропорциях. Причем сделал это традиционно не за какие-то там коврижки. А так – удовольствия ради и провокации для. Именно так, из-под небрежного пера, обычно и выходят шедевры, которыми и высоколобые восхищаются. Пусть втихомолку и сквозь зубы, чтоб толпа не услышала, но восхищаются. А это уже планка. Взяв которую, можно и бисер перед свиньями, и перья на ветер. И все не жалко.