На сегодняшний день французское кино - если не самое авторитетное в Старом Свете, то уж наверняка самое подпитываемое. Во всяком случае, со стороны других национальных кинематографов прямого вызова Голливуду еще, по сути, не наблюдалось. Солидное творческое наследие, активная пропаганда и ограничения на показ американских фильмов создали в этой стране наилучшие условия для производства коммерческих фильмов не на английском языке.

Однако наилучшие - вовсе не значит "идеальные". Среди деятелей французского кино и поныне остается немало истинных творцов, но влияние их неуклонно ослабевает, причем вовсе не вследствие их деградации. Если вообразить, что кино - это некий продукт, то процесс, происходящий с ним, можно охарактеризовать как ухудшение консистенции, вызванное нежелательной активностью некоторых компонентов в нем. Профаны в кино существовали всегда, функция им была - наполнитель. Чем нейтральнее был наполнитель, тем выше были общие качества продукта.

Искусственность явления, называемого коммерческим французским кино, породило соответствующую конъюнктуру. Финансовая благодать (условная, конечно, если не забывать о Голливуде) дала рост множеству сорных дельцов от кино и симбионтных с ними медиа-образований. На экраны хлынул мутный поток отвратного ширпотреба, выпущенного во Франции, и, интенсивность его, судя по всему, уменьшится не скоро. Америка, если чего-то в результате этих потуг лишилась, так это монополии на производство дорогостоящего фуфла. Упомянутые сорняки, должно быть, не оценивая своей роли, дают французскому кино звание самой брехливой из всех Мосек, а среднестатистическому пожирателю хот-догов - повод, причем веский, сказать: мол, что хорошего можно ждать от людей, которые едят лягушек и придумали оральный секс?

У сорных дельцов от кино, одурманенных воображаемым противостоянием, даже сложились особые правила такта: дескать, не француз тот кинематографист, который в чем-то уподобляется своему заокеанскому коллеге. Способов отличиться при этом они откопали не так уж и много - в основном эта непомерная жестокость в самых неестественных ее проявлениях, повышенная аллегоричность и изысканная извращенность, кем-то опрометчиво прозванная "европейской утонченностью".

Я давно подозревал, что люди, проповедующие моду на болезнь, источником вдохновения находят специфическую медицинскую литературу. После просмотра абсолютно больного, сплошь покрытого струпьями, нарывами и коростой фильма (больше в данной рецензии это слово упомянуто не будет) "Бланш" в этом сомнений не осталось. Некто Берни Бонвуазен постарался задействовать все "козыри" сразу. Что ж, в какой-то мере поставленной цели он добился: его творение оказалось непохожим на американское кино. Оно вообще на кино не похоже.

Та, чья фамилия идет в титрах первой, демонстрирует просто-таки чудеса лицедейства, на протяжении более чем полутора часов представая на экране либо с перекошенным от злобы лицом либо с перекошенным от большой злобы лицом. И фразы у ней соответствующие ("Я - баба с яйцами!", "Я - хрупкая, но отчаянная!"), и действия - у этой "хрупкой" натурально получалась лишь вивисекция. Будучи неосведомлен, я недоумевал: из какой низкопошибной порностудии эту актриску вытащили и за какие заслуги? Но, покопавшись в справочниках, еще раз убедился: блат - он и во Франции блат. "Баба с яйцами" оказалась дочкой Джейн Биркин, той самой, что с надрывом стонала в дуэте с Сержем Гензбуром, и Жака Дуайона, талантливого, между прочим, режиссера.

Видимо, Бонвуазена не на шутку вдохновило "Братство волка", что он разродился полномасштабной пародией на современную жизнь. Но в этом фарсе нет и минимальной доли таланта, а вся якобы сатира тупа до невозможности и сводится к банальной критике власти за то, что она - власть. Она, как известно, и на серьезные-то доводы не реагирует, но создателей "Бланш" это ничуть не беспокоило. С таким поросячьим восторгом они выстебали свою национальную историю, что каких-то иных целей обнаружить оказалось попросту невозможно. Причем надругательство над иконами было, так сказать, многоуровневым: досталось и д'Артаньяну сотоварищи, и Кароль Буке с Жераром Депардье, оставившим крайне жалкое впечатление. Про Жана Рошфора, на восьмом десятке лет вляпавшегося в зловонную субстанцию, ясно высказался один из персонажей этой субстанции - кто видел, поймет.

Чем еще "порадовал" Бонвуазен: склизкими намеками на французское происхождение вестерна, красным коксом, свечой в монаршем анусе, обилием сквернословия, используемого настолько манерно, насколько могут себе позволить вечные богемные тусовщики. И гэбисты у них оказались гэбэшнее некуда, а Мазарини - так просто итальянский мафиози.

А вы думаете, легко это - бланшировать мозги упертому (а скорее всего, просто сведущему) зрителю нелепыми педерастическими фантазиями? Да невозможно. Эти фантазии предназначены для других - для тех, кто склонен любое несоответствие стандарту, норме причислять к творчеству. Она, "Бланш", и получилась под стать изданиям для них: эффектная, глянцевая с обложки, бессильная и бесстильная по содержанию.

Хотя, может быть, все не так отвратительно и безнадежно. К примеру, французы искренне негодуют, когда им предлагают сделать обрезание, и ссылаются при этом на свои устои - дескать, у них не принято так выражаться. А вот мне вспомнились виденные много лет назад фрагменты какой-то телевизионной нелепицы, снятые - вы уже, догадались, в какой стране. По павильонам носились какие-то девахи с голыми попками, вообще, все куда-то зачем-то носились, и почему-то эта суета непременно заканчивалась жестоким смертоубийством. Зрителям предлагалось смеяться. Очевидно, это были какие-то недоходящие до нас галльские приколы, и "Бланш", может быть, действительно где-то вызывает взрывы хохота. А я вот во время просмотра чувствовал себя... американцем, неспособным оценивать тонкости, предназначенные не мне, и потому взирающим на них свысока. По мне, уж лучше американизироваться, чем так офранцузиваться.