Настоящему мастеру кино под силу создать завораживающее зрелище и из меланхолических этюдов. Ремесленники недостаток класса зачастую компенсируют богатой сырьевой базой. Сырьем для них выступают сильные чувства и резкие движения. Так, безумная страсть сделалась непременным атрибутом латиноамериканского «мыла». Испанский режиссер и сценарист Висенте Аранда, взявшись достоверно пересказывать новеллу Проспера Мериме, должен был в первую очередь пройти сквозь это наслоение, и только потом – через славу одноименной оперы.

Броский – соответственно, дорогой – антураж благостен и подозрителен одновременно. Галдящие и злословящие андалузские бабы, идущие по сельской местности аллюром лошади, размахивающая веером, словно светская дама на приеме, главная героиня – все это заставляет проникнуться недюжинным интересом к происходящему на экране, настраивая, однако, на весьма критический лад.

Это для меломанов «Кармен» – жемчужина. В творчестве Мериме история своенравной до безрассудства (отмороженной, как сказали бы реальные пацаны) цыганки – «одна из». И в ней, если верить переводу Михаила Лозинского, осуществленного для советского читателя, куда меньше пикантных подробностей, чем в «достоверном пересказе». Да и в прочих местах несостыковки – из тех, что заставляют пожимать плечами.

Откроем сборник новелл, напечатанный издательством «Правда» в 1981 году. «Чтобы женщина была красива, надо, говорят испанцы, чтобы она совмещала тридцать «если», или, если угодно, чтобы ее можно было определить при помощи десяти прилагательных, применимых каждое к трем частям ее особы. Так, три вещи у нее должны быть черные: глаза, веки и брови; три – тонкие: пальцы, губы, волосы и т.д.» В фильме приведена какая-то другая классификация – расхождения наблюдаются хотя бы по части черного. «Тогда цыганка бросила на него полный презрения взгляд, затем, усевшись по-турецки в углу, выбрала апельсин, очистила его и принялась есть». Именно так – «очистила». Пас Вега отрывает зубами от апельсина куски вместе с кожурой и тут же выплевывает их на пол. Хосе планировал путь из ефрейторов в вахмистры, а не из сержантов в лейтенанты, и убитый им офицер был поручиком. Также Аранда украсил первоисточник голой попой и вышибленными мозгами тореадора; фамилией англичанина, его мужскими свойствами и также его продырявленным телом; непосредственным участием Кармен в убийстве своего рома (мужа); финальной развязкой – для пущей красочности – в церкви; философским послесловием о повторном выборе жизненного пути. К чему, к примеру, понадобилось переименовывать Ремендадо в Хуанеле – совершенно непонятно. От этих усовершенствований нет выигрыша ни временного, ни кинематографического, ни художественного. Ну, была бы разница в метраже – плюс-минус пять минут максимум. Короче говоря, подобными вольностями фильм напоминает блеклую советско-кубинскую экранизацию «Всадника без головы». Да и переводил текст фильма, по понятным причинам, не дотошный Лозинский. Так, приговор выносится – «смертная казнь через повешение». А на гарроте, которая показана в следующем кадре, не так-то просто повесить человека, поскольку предназначена она для удушения.

Но это все детали. Говоря о режиссерском почерке Аранды, как-то трудно обогнуть персоны Джузеппе Торнаторе и Тинто Брасса. Эти господа способны, соответственно, так естественно перебарщивать и так естественно пошлить, причем получается это у них очень по-итальянски, хотя целью создать визитную карточку своей страны они вроде бы и не задаются. Так ли уж ценна эта национальная самобытность –вопрос (нечаянный каламбур!) «из другой оперы». Может быть, потому что Аранда – не итальянец, перебор и вульгарность у него вышли не столь изысканными. Да и желания высказаться за всех своих соотечественников и соотечественниц у него хватает.

Атмосфера фильма роскошным костюмным антуражем и ограничивается. Экспрессия – в одних только психованных выходках потаскухи с принципами. Аргентинец Леонардо Сбаралья держится слишком скованно, чтобы выглядеть жертвой роковой любви. Особо запомнившийся момент в грехопадении Хосе – смакуемая 77-летним Арандой сцена побега Кармен из-под стражи: приподняла юбку, показала драные чулки и побежала, аки молодая кобылица. Сильно расхваливаемая актриса Пас Вега ничем особенным, кроме охотной демонстрации форм, не блещет. Да, участие ее заметно, но сводится оно в конечном итоге к тому, что Кармен то и дело плюется, как верблюд, и закатывает глаза. Подобный образ бесноватой и непредсказуемой могла бы воспроизвести какая-нибудь Наталья Орейро, кабы рискнула обнажаться. Да, к сожалению, задачи фильма свелись к мыльнооперным, и обнаженка в нем – некий символ андеграунда, только и всего.

Опера Бизе поначалу подверглась жесточайшей критике. Фильм Аранды снискал уйму номинаций на испанскую национальную кинопремию.