Знаменитый кубинский революционер Эрнесто «Че» Гевара в 1964 году приехал в Нью-Йорк, в самое логово страны, с которой боролся не на жизнь, а на смерть. Его миссия была довольно простой: выступить на трибуне ООН. Попутно, однако, приходилось вести неожиданную светскую жизнь: интервью, приемы, фуршеты. Всем хотелось посмотреть на эту ходячую аномалию. В промежутках между мероприятиями Че вспоминает про все-все-все: как они в Мехико с Фиделем планировали высадку на Кубу в 1956-м, как высадились и начали войну, как терпели лишения и теряли товарищей (из 80 с лишним человек первоначального десанта до победы дожило всего 12). В живописных кубинских джунглях бойцы Фиделя вели совсем не праздничную жизнь, а сам Че превращался из иностранца без авторитета и звания в главного команданте революции.

Нью-йоркские эпизоды показаны в черно-белом. Партизанская война, наоборот – в густом цвете. Где здесь логика? По идее, кубинские события, как более ранние, уж скорее подходят под монохром. Но замысел Содерберга явно не имеет ничего общего с хронологией. Для Че революция была праздником, несмотря на все ее бытовые неудобства, а Нью-Йорк – плоским блеклым миром, где человеку с воображением не за что зацепиться, и лишь трибуна ООН вообще оправдывает его существование.

В интервью американской телекомпании и журналистке Джулии Ормонд Че говорит любопытные вещи. Латиноамериканские революционеры – это не мрачные еврейские бомбисты петербургских подворотен, они умеют чувствовать. На вопрос: «Каково главное качество революционера?» - Че отвечает: «Любовь». Не то, чтобы к женщине – нет, к людям и к справедливости. Ну, а поскольку любви без страданий не бывает, то свои высокие чувства революционер несет сквозь кровь и пороховые дымы. Получается безрадостная картина, в конце, правда, дарящая эйфорию всем выжившим. Тот, кто погиб в бою, по идее, в это время радуется на небесах.

Содерберг пытается показать партизанскую жизнь в ее деталях. Достоверно ли – трудно судить, если сам не воевал, но впечатление компетентности, во всяком случае, возникает. То есть, даже если водят за нос, то делают это грамотно и интересно. Манера Содерберга в «Че» напоминает лаконичную беллетристику Хэмингуэя: не описывается ничего, кроме того, что происходит, говорят самые простые вещи, но за всем этим – мясо настоящей жизни, та единственная правда, которая существует, вопреки утверждениям о том, что правда всегда относительна.

Реальность, к сожалению, менее проста и более беспощадна, чем художественная правда. И настоящий Че Гевара рассуждал не только о любви – он расстреливал пачками, приговаривая: «Революция должна стать холодной машиной, мотивированной ненавистью в чистом виде». Сценарий фильма – это адаптация мемуаров самого Че «Воспоминания о кубинской революционной войне». Понятно, что такой источник объективной картины не даст. Но Содерберг не особенно и претендует на объективность. Он, как всегда, делает то, что ему интересно. А интересно ему, в данном случае, посмотреть, как между боями, привалами и приступами астмы рождалась одна из самых культовых фигур современной поп-культуры.