То, что Голливуд обожает брать на себя несвойственные кино функции, например, обличителя и предсказателя, давно известно. Как и нескрываемые симпатии представителей “фабрики грез” к представителям демократической партии США, противницы нынешней администрации Белого дома и президента Буша. Не забывая о прибыли, авторитетные мэтры всегда считали своим долгом заявлять о несогласии с тем или иным аспектом внутреней и внешней политики. Получалось по-разному – когда внятно, вроде “Трех дней ”Кондора” или “Всей президентской рати”, когда не очень.

В последние годы испытания, перед лицом которых оказалась Америка, вынуждают Голливуд идти на все более откровенные шаги. Трагедия 11 сентября и последовавшие за этим "адекватные действия“ в Афганистане и Ираке породили среди американцев неизбежную волну пессимизма, а вместе с нею и желание разобраться, куда идет крупнейшая держава мира и элитный “белый миллиард” населения Земли. Артисты, художники, творческая богема предлагают свои прогнозы на ближашее будущее, делают пророчества. То, что звучит в фильме “Послезавтра”, предрекает гибель Америки.

Фильм открывает тревожное вступление – на американской полярной станции в Антарктиде проводятся очередные замеры ледяного панциря континента. Рутинное задание едва не завершается для полярников трагически – они становятся свидетелями крупнейшего в истории исследований Антарктиды -разлома снежного панциря Южного полюса Земли. Чудом спасшийся ученый-метеоролог Джек Холл, выступая на международной конференции, призывает державы мира немедленно приступать к спасению планеты, иначе последствия всемирного потепления будут катастрофическими. По его прогнозам, суровая реальность наступит в течение ближайших нескольких десятилетий. Цифры ученого высмеивает вице-президент США Беккер, которого устраивает нынешнее положение дел.

А тем временем ситуация с погодой и природой становится все более неуправляемой – тревожные сообщения поступают отовсюду. Кадры природных катастроф не сходят с киноэкрана, и постепенно на душе становится “как-то не по себе”. Летом начинает выпадать снег в Индии, а на головы удивленных жителей Токио начинает падать со свистом ледяной град. Торнадо сносят дома в Колорадо, землетрясения и шторм парализуют Калифорнию.

На небольшой метеостанции в Шотландии другой метеоролог Тэрри Рапсон практическим путем приходит к тем же выводам, что и Джек Холл. Правда, по его расчетам тот самый Конец Света наступит намного раньше. Через считанные дни.

Худшие опасения начинают сбываться тут же. Метеозонды и спутники слежения фиксируют резкий рост температуры в районах, где образуются невероятные по своим масштабам вихревые потоки. Вылетевшие на разведку ситуации военные вертолеты попадают в “зону обледенения”, где падение температуры составляет десятки градусов за секунду. Пилоты не успевают даже понять, что происходит – металлические корпуса и пластмассовая проводка превращаются в ледышку в мгновение ока, а изо рта мгновенно замерзающего человека не успевает вылететь даже крик ужаса.

Увы, но американское правительство не спешит объявлять на территории Штатов чрезвычайное положение. В эти наполненные мрачными предчувствиями дни сын Джека Холла Сэм отправляется на школьную олипиаду старшеклассников в Нью-Йорк вместе со своими одноклассниками – башковытым Джейсоном и симпатичной Лорой. Они еще не знают, что на следующее утро им придется бороться за жизнь среди небоскребов самого известного города мира.

Наступает послезавтра. Страшная и безумная ярость природной стихии не знает границ и пощады. Гигантские цунами высотою с гостиницу “Viru” обрушиваются на Нью-Йорк, за считанные минуты превращая его в груды развалин и братскую могилу миллионов людей. Чудовищные смерчи проносятся по Лос-Анджелесу, разваливая пополам здания и унося в высь машины и людей. Когда стихия замедляет свою смертоносную пляску, залитые водою и разрушенные города начинают замерзать за считанные часы и покрываться льдом и снегом.

Постепенно связь Америки с внешним миром начинает пропадать, а вместе с нею и привычные блага технократического общества теряют всякий смысл – факсы, мобильные телефоны и телевидение работают от случая к случаю, а затем и вовсе умолкают. Последнее, что успевает услышать Сэм от Джека Холла – это его просьбу не покидать здание Национальной библиотеки (“что бы ни случилось”) и ждать отца, который придет сыну на помощь.

Теперь у юного парня есть только одно – вера в незыблемость слов, данных ему отцом, и вера в собственные силы. Оказавшись лицом к лицу с непривычной действительностью, городской мальчик вынужден поддерживать скатившуюся на примитивный уровень тягу к жизни и при этом не превратиться в зверя, не потерять человеческий облик. А тем временем с противоположного конца страны в ледяной Нью-Йорк, вооружившись ветровкой и лыжами, отправляется Джек Холл, отказавшись от предложения коллег и чиновников вывести его на специальном вертолете в Мексику, куда теперь переместилось все руководство уничтоженной страны, и где теперь толпы американских беженцев умоляют мексиканские власти накормить их и дать крышу над головой.

Чем завершится эта вынужденная одиссея американца по засыпанным снегом просторам некогда самой могущественной империи мира и обуздает ли свой дикий нрав стихия, об этом вы узнаете, посмотрев фильм-катастрофу “Послезавтра”. Я же хочу поговорить о плюсах и минусах увиденного.

О плюсах. Очевидно, что смысл показанного лежит глубже и дальше поразительных по своей мощи спецэффектов. Сцены разрушения за считанные часы настоящей Империи, Колосса, который казался неуязвимым, воспринимаются как пророчество. Или как предупреждение. Звоночек, раздавшийся у двери “белой цивилизации”, слишком уверовавшей в преимущества своих технологий и привыкшей к неге и удобству. Этот явно читаемый подтекст фильма добавляет в сюжет трагизма, драматичности, отчего “Послезавтра” только выигрывает.

Безусловно, на высшем уровне спецэффекты и то, что мы называем entertainment. Эпизоды с гибелью городов, масштабные кадры стихийных бедствий выглядят настолько реалистично, что не сразу-то и догадаешься, что все это – плод фантазии голливудских кудесников. Мастерам спецэффектов удалось создать и несколько образов, которые наверняка войдут в историю мирового кино. Наподобие вихря, который сносит буквы надписи “Hollywood” на одном из холмов Лос-Анджелеса. Или брошенного экипажем корабля, который по причудливой воле волн и течения вплыл в залитый цунами Нью-Йорк и со скрипом двигается по его улицам.

К плюсам можно отнести и отсутствие обычно неизбежного в фильмах о мировых катаклизмах “русского момента”. В фильме нет ни русских, говорящих на ломанном английском и одетых в фуфайки и валенки, ни “клубнички”, которая почему-то неизбежна при демонстрации Голливудом жизни нашей восточной соседки. Впрочем, без русских и этот фильм не обошелся. Пускай и косвенно. Тот самый корабль в Нью-Йрке, например, имеет российскую прописку и именно на нем главные герои найдут так необходимые им лекарства.

Теперь о минусах. Их, к сожалению, достаточно для того, чтобы обрушиться с критикой на создателей фильма. Главный – это стремление режиссера и продюсера Роланда Эммериха “и рыбку съесть, и штаны не ободрать”: демонстрация многочисленных сцен гибели миллионов людей чудесным образом обходится без единой капельки крови! Конечно, хорошо, что трагедию американцев нам не детализируют и избегают шокирующих кадров. Но с другой стороны, “пафосно-обтекаемый гуманизм” таких эпизодов нивелирует весь message фильма, исключая из набора зрительских эмоций сопереживание и сочувствие. Как следствие, полного контакта зрительного зала с лентой не происходит – смерть Америки воспринимается как набор эффектных картинок и не более того.

На минуте тридцатой фильма начинаешь ловить себя на мысли, что догадываешься о том, что увидишь через минуту. Принцип конструктора Лего срабатывает безотказно и потому у бывалого зрителя может спровоцировать разочарование: ну, нельзя же быть такими предсказуемыми!

Подвел и хронометраж фильма: уж если и рассказывать о событии, которое навсегда изменило картину современного мира и покрыло ледяным панцирем всю поверхность Земли от Северного полюса до Мексики и африканского экватора, то отведенных на фильм 124 минут явно маловато!

И последнее. Первоначально рабочее название будущего фильма звучало как “Завтра” – таким образом постановщики хотили подчеркнуть то, что непоправимые катаклизмы могут обрушиться на Землю совсем скоро. Затем было решено переиначить фильм на “Послезавтра”. Голливуд решил дать всем нам дополнительный день. Воспользуемся ли мы таким шансом?

Никифору Ляпису в Голливуде определенно было бы у кого стрельнуть полтинник. Более того, он бы там преуспевал. Нет, что-нибудь типа «Служил Гаврила режиссером, Гаврила ужасы снимал…» никто бы у него там не брал, и про советского письмоносца, сраженного пулей переодетого фашиста, истории популярностью бы не пользовались, но… Делов-то! – подкорректировать специализацию и начать клепать одинаковые истории про разные катастрофы. Главное – чтоб катастрофы в мозгу не иссякали. Метеорит был, визит Годзиллы был, инопланетяне нападали, электромагнитное поле Земли разряжалось – настал черед всемирного обледенения.

«В Нью-Йорк наведался Годзилла, Годзилла яйца отложил…»

«Служил Годзилла астронавтом, Годзилла в космос выходил…»

«Служил Годзилла терранавтом, Годзилла скважину бурил…»

Аудитория сии опусы приняла на ура. В основе их лежит единый шаблон, к которому всего-то надо присовокупить требуемую катастрофу. Вот признаки этого шаблона:

– «люди мира» в своих национальных костюмах;

– теленовости, разъясняющие зрителю обстановку и держащие в курсе событий;

– скептицизм в отношении правильной теории героя – потеря времени – признание властями своей неправоты;

– достающий героя туповатый начальник, оказывающийся в конце концов не таким уж плохим парнем;

– мегаполисы в эпицентре бедствий – уничтожение культовых символов цивилизации;

– обращение президента к проявившей героизм и несгибаемость нации в финале;

– триумф семейных ценностей плюс только созревающая любовная линия;

– негр-бомжара с собачкой.

Посредственная актерская игра – тоже атрибут. Помните, что сказал Шон Пенн в «Таинственной реке»? «Она смотрела на меня, как в последний раз!» Актриса Эмми Россум и здесь смотрит на всех и вся как в последний раз – а больше ничего и не делает, кроме нехитрых режиссерских установок. Деннис Куэйд разыгрывает дежурную драму, Джейк Гилленхаал больше соответствует Олимпиаде по ботанизму («Как звали Атауальпу?» – «Великий Инка!»), чем катастрофическому экшну.

На такие фильмы хотят пугаться. Роланд Эммерих технично-привычно стращанул американскую публику холодомором – очень уместной промо-акцией обернулись обрушившиеся минувшей зимой на северо-восточную окраину США небывалые, до минус тридцати по Цельсию, холода. Обязательное условие такой постановки – ситуация «небоскребы в опасности». Намеренно изничтожаются дорогие сердцу типичного янки символы – Статуя Свободы, надпись HOLLYWOOD. Обыгрывается самый большой страх американцев – заискивание перед мексиканцами. Обыгрывается самая большая мечта – признание гениальности. Ни дать ни взять – Фрейд в популярном изложении! Зрители на самом деле, посещая такие фильмы, больше руководствуются сложными психосексуальными мотивами, нежели детским желанием узреть эффектные картинки. Голливудские барыги это знают.

А детали… Детали – мелочи. Можно было б, конечно, взять какого-нибудь консультанта с Аляски, чтобы тот рассказал Эммериху и компании, что такое холод. Но зачем? Кому нужна реалистичность? Пусть герои фильма хватаются без рукавиц за железные ручки, пусть жгут в камине махом сгорающую бумагу вместо мебели, пусть обматываются целлофановыми пакетами, пусть им неведомо слово «конопатить», пусть у них кровь стынет в конечностях при отсутствии признаков обморожения кожи – для основной массы отсмотревших такие нюансы не более чем занимательная экзотика. Даже в нашей стране за таковую проходят всякие «полезные советы» по защите от холода («натереться жесткой щеткой… обмазаться медвежьим салом…») – советы, может, и впрямь полезные, но только в том случае, если, кроме защиты от холода, ничем иным не заниматься. А вы видели в фильме базарную площадь перед Тадж-Махалом? Какая там Индия, такой там и мороз.

Этот фильм устарел еще до выхода на экраны. Дубовость, заезженность сюжета не скрыть никакими спецэффектами и мудреными теориями. «Послезавтра» – взгляд из вчерашнего дня на завтрашний.

«Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом». Не каждый продаст свой дилетантизм так дорого.

Кабинет Роланда Эммериха, Беверли-Хиллс. Сам режиссер сидит в огромном кресле, напротив него на диване - сценарист Джеффри Нахманофф.

- Джеффри, старичок, - сказал Эммерих. - Мне нужна твоя помощь. Понимаешь, я пришел к выводу, что мне пора догнать Спилберга.

- Ролик, - ответил Джеффри, - ты же знаешь, что это нереально. Два миллиарда - откуда взять такие деньги? Вряд ли я тут тебе чем-то помогу.

- Я не в этом смысле, - пояснил Эммерих. - Слава богу, я тоже неплохо зарабатываю. Я в том смысле, что тоже хочу Оскар.

- Все хотят Оскар, - ответил Нахманофф. - Ради этого мы все и работаем.

- Оно понятно, - нетерпеливо сказал Эммерих. - Но будем откровенны: эти замшелые старперы, члены Академии, дают Оскаров только вполне определенным картинам! Ты вспомни, Спилберг ни за один свой супермегаблокбастер Оскара не получил. За что он получил статуэтку - ты помнишь?

- Еще бы не помнить, - кивнул Джеффри. - Ну и ты сними что-нибудь из этой серии. Побольше еврейских страданий, - сам знаешь, кто у нас всем заправляет в Голливуде, - побольше патриотизма - и дело в шляпе: готовый Оскар. Только, старичок, с твоим немецким происхождением я не советую снимать кино об ужасах нацизма. Лучше пускай у тебя евреев угнетают где-нибудь в Африке. А потом мудрый американский президент их всех спасет.

- Джеф, вот в том-то и самая фигня, - пожаловался Эммерих. - Я не понимаю, почему мне до сих пор не дали даже хотя бы номинацию! Ведь у меня в картинах все это есть! Мудрый американский президент - в каждом фильме! Настоящий патриотизм - не просто в каждом фильме, а просто перехлестывает через край! Даже еврей у меня есть - главный герой в "Дне независимости"! Главный герой, Джеф! Ну и где этот Оскар?

- Старичок, ну что ты переживаешь? - успокоил его Джеффри. - Да наплюй ты на этот Оскар. Зачем он тебе? С твоими бабками ты можешь сортир сделать целиком из золота.

- Ты не понимаешь, Джеф, - горестно вздохнул Эммерих. - В конце концов, это вопрос принципа. Но ты знаешь, старина... - Эммерих взял бокал, стоящий рядом с ним на журнальном столике. - У меня есть мысль, как поиметь этих козлов. Я сделаю такой фильм, которому они просто не смогут не дать Оскара. А ты мне для этого фильма напишешь сценарий - по моей канве, разумеется.

- Почему именно я? - поинтересовался Джеффри. - А куда делся твой обычный сценарист Дин Девлин?

- Мы с ним поссорились, - махнул рукой Эммерих. - Дин сказал, что ему надоело в фильмах мочить Нью-Йорк. Ну не баран, а? Как может надоесть мочить Нью-Йорк?!! Это же прекрасно!

- Согласен, - кивнул Джеффри. - Лично я удолбать Нью-Йорк - завсегда готов. Ненавижу этот город. Но, Ролик, ты уверен, что академики дадут Оскара, если ты в очередной раз замочишь Нью-Йорк? По-моему, это не очень хорошая идея.

- Дело не в том, что в очередной раз, - нетерпеливо сказал Эммерих. - Вся суть - в самой идее. А идея следующая. Экология! - И Эммерих, замолчав, стал прихлебывать из бокала с невероятно таинственным видом.

- Понял, - тихо сказал Джеффри. - Идея отличная. Ты только скажи, она хорошая или плохая?

- Кто? - недоуменно спросил Эммерих.

- Ну эта... как ее... экология, - объяснил Нахманофф.

- Она хорошая, - терпеливо сказал Роланд. - Это люди плохие. Люди портят экологию, а она подкидывает людям катаклизмы.

- Так какая же она хорошая, - недоуменно спросил Джеффри, - если подкидывает катаклизмы?

- А потому что нефиг ее терзать, - объяснил Эммерих. - Короче говоря, слушай сюда. Твое дело не критиковать, а вникнуть в мою гениальную задумку, после чего перенести ее в сценарий.

- Кстати, ты так и не сказал, почему выбрал именно меня, - напомнил Нахманофф.

- Потому что ты писал сценарий о путешествующем цирке, - объяснил режиссер. - Я его читал. Очень клево написано. У нас будет все то же самое, но только очень серьезно.

- Тигры и леопарды? - уточнил Джеффри.

- Нет, - ответил Роланд. - Но волки будут, однозначно! Давно хотел волков на Нью-Йорк напустить... Короче, хватит болтать, слушай сценарий.

- Я готов, - сказал Нахманофф и достал блокнот для записей, чтобы делать пометки.

- Значит, так, - начал Эммерих. - Есть один ученый-метеоролог.

- Ученый будет еврей? - уточнил Джеффри.

- Ни фига! - решительно сказал Роланд. - После того как академики не оценили ученого-еврея из "Дня независимости", хрен они еврея получат! Наш ученый будет чистый американец по национальности! Как я!

Нахманофф еле слышно хмыкнул.

- Более того, - добавил Эммерих, - я уже наметил актера. Ученого сыграет Дэнис Куэйд. Я говорил с его агентом, мужик нам обойдется в копейки. Он после развода с Мэг готов сниматься где угодно и за любые деньги.

- Подожди, - нерешительно сказал Джеффри. - Да какой из Куэйда ученый? Кроме как в роли пожарного я его вообще представить не могу.

- Не боись, - заверил сценариста Эммерих. - Будет смотреться, как надо. Тем более, что он героический ученый. На его долю выпадут жуткие приключения. Ты слушай, слушай...

- Да-да, я весь внимание, - сказал Нахманофф и снова уткнулся в свой блокнот.

- В общем, - продолжил Эммерих, - он всех предупреждает, что в Антарктиде тают льды и опресняют мировой океан. А так как теплые течения возникают из-за разницы между пресной и соленой водой, теплые течения могут вообще нафик уйти от берегов Евразии, в результате чего мгновенно начнется жуткий катаклизм.

- Подожди, Ролик, - осторожно сказал Джеффри. - Ты где этот дурдом прочитал?

- Почему это дурдом? - возмутился Эммерих. - В солидном издании прочитал - в National Enquirer. Потом я еще со знакомым экологом консультировался - тот сказал, что после прихода к власти Буша-младшего возможны любые катаклизмы. И вообще, - рассердился Роланд, - мы же не пособие по метеорологии снимаем, а оскарный фильм!

- Ну хорошо, старичок, хорошо, - успокоил его Нахманофф. - Как скажешь - так и будет. И что там дальше?

- Короче говоря, - сказал успокоенный Эммерих, - ученый это все предсказал, как вдруг выясняется, что опасность намного ближе, чем предполагалось.

- То есть не через 15 миллионов лет... - подхватил Джеффри.

- А через два дня, - обрадовано сказал Роланд. - Вот видишь, ты врубаешься... Короче говоря, пресная вода заставила кипящий Гольфстрим отправляться кипеть куда-то в Африку...

- Подожди, старичок, - остановил его Нахманофф. - Насколько я помню, температура в Гольфстриме - примерно 13 градусов.

- Джеф, ты какой-то тормоз, не врубаешься, - скривился Эммерих. - Как он может обогревать в 13 градусов? Ты в такую воду задницу хоть раз совал? Знаешь, чем это чревато? И вообще, хватит меня дергать по мелочам, я же тебе сказал!

- О'кей, старичок, не вопрос, - сказал Джеффри и снова начал что-то чиркать в блокноте.

- Ну вот, - продолжил Эммерих. - Теплое течение ушло и возник жуткий катаклизм. Торнадо, цунами...

- Падение индекса Доу-Джонса, - подхватил Джеффри.

Эммерих замолчал. Нахманофф насторожился.

- Кстати, - веско сказал Роланд, - Девлин тоже любил острить. Не знаешь, где он сейчас?

- Все, старичок, больше не буду, - торопливо сказал Джеффри. - Я слушаю, слушаю.

- Ну вот, - продолжил Эммерих. - По всему миру прокатился жуткий кошмар: огромный град, осадки и резкое похолодание. Но президент все никак не может решиться действовать, хотя наш ученый его сто раз предупреждал.

- Старичок, - осторожно сказал Нахманофф. - Может, не будем щипать президента? Может, наоборот - он у нас возглавит сопротивление стихии, и Америка, под руководством мудрого президента, спасет весь мир?

- Я тебе сто раз повторял, что мне нужен Оскар, - раздраженно сказал Эммерих. - В "Дне независимости" это уже все было. Даже номинации не дали. Поэтому пошли они к черту. Президент будет тюфяк и придурок. А потом мы его вообще замочим и вся власть перейдет к вице-президенту. Классный ход?

- Отличный, - похвалил Джеффри. - Это уже чистый Оскар. Политическая сатира. Только не нужно делать, чтобы там все были плохие - вот этого уже не поймут.

- Да наоборот, - объяснил Роланд. - Они сначала колеблются, а потом берут все в свои руки, и вице-президент даже выступает по телевидению с призывом беречь природу, мать ее.

- Понял, - сказал Нахманофф. - А дальше что?

- Ничего, - недоуменно ответил Эммерих. - Дальше твое дело. Я разнесу к чертовой матери Нью-Йорк, а ты должен туда вклепать историю подлинных человеческих взаимоотношений. Самопожертвование, героизм, оптимизм. Но без антисемитизма, ладно?

- О'кей, старичок, врубился, - кивнул Джеффри. - Будет очень оригинально, я тебя уверяю. Смотри... Мы этому ученому сделаем сынульку - гордость школы и все такое. Сынулька поехал в Нью-Йорк на какую-нибудь школьную олимпиаду, а в этот момент ты, старичок, начал Нью-Йорк мочить. И папаша, озабоченный судьбой планеты, одновременно озабочен судьбой сынульки и летит к нему в Нью-Йорк.

- Да как же он к нему летит, - спросил Эммерих, - когда там сплошные торнадо и ураганы?

- Ну тогда идет, - предложил Нахманофф. - Откуда-нибудь из Вашингтона. Там, вроде, недалеко. Только пускай заходит со стороны океана - чтобы мы замерзшую статую Свободы показали.

- Дельная мысль, одобряю, - кивнул Роланд. - А что сынок будет делать в Нью-Йорке, и как он вообще спасется?

- Он с товарищами спрячется в здании Публичной библиотеки на Манхэттене, - предложил Джеффри. - Сначала там будет много народу, но потом народ пойдет из библиотеки на юг, а сынка папа по телефону предупредит, что скоро будет мгновенное замерзание, поэтому надо сидеть и не рыпаться.

- О, мгновенное замерзание - это круто, - восхитился Эммерих. - Я это так сниму - все офигеют.

- В общем, они одни живые и остались, - продолжил Нахманофф. - Потому что сидели в библиотеке и жгли книги, чтобы согреться.

- Отлично, - захлопал в ладоши Роланд. - Мы туда вставим патетическую сцену о том, что они обнаружили сборник речей наших президентов и решили их не сжигать, даже если совсем замерзнут.

- Может, - осторожно предложил Джеффри, - они лучше решат не сжигать Библию?

- Ну давай Библию, - согласился Эммерих. - Пускай жгут "Братьев Карамазовых" Александра Гоголя. Меня этой книгой еще в школе затрахали.

- В общем, школьники показывают чудеса героизма, - объяснил Нахманофф. - Плюс включу любовную сцену между сынулей и его одноклассницей.

- Только без секса, - вдруг встревожился Роланд. - Ты знаешь, мне аудитория нужна широкая.

- Да без секса, без секса, - успокоил его Джеффри. - Платоническая любовь. Плюс - он ей жизнь спасет. Например, она ножку поранила и пошло заражение, а он ей достал лекарство.

- Где? - поинтересовался Эммерих.

- Ты сейчас обалдеешь, - пообещал Нахманофф. - На русском корабле достал. Корабль после всех этих катаклизмов плыл по пятой авеню, парень туда влез, нашел лекарство и вернулся.

- Подожди, - сказал Роланд. - Как он на улицу-то вышел в стоградусный мороз? Ты же знаешь, я всегда очень точен в деталях - это мой конек!

- Так мороз-то не сразу наступил, - объяснил Джеффри. - Он успеет до мороза. Ты заодно покажешь, как круто мороз наступает, а парень от него убегает.

- Вообще хорошая мысль, - задумчиво сказал Эммерих. - Я могу еще на парня волков напустить - давно хотел это сделать.

- А потом придет папа, - развил свою мысль Нахманофф, - который зайдет в библиотеку, а дети там все спят. Папа подумает, что все умерли, а они ни фига не умерли, потому что жгли книжки и спаслись. В общем, там бурная сцена, а потом и ненастье стихает, уцелевшие люди сидят на крышах небоскребов и их спасают самолеты, посланные мудрым вице-президентом.

- Очень классно, очень, - сказал Роланд. - Я рад, что в тебе не ошибся. Все, делай сценарий, а я буду договариваться о начале производства.

Эммерих встал из-за стола в знак того, что аудиенция окончена. Нахманофф также поднялся с дивана.

- Да, - вдруг спросил он Джеффри. - А куда народ-то из северных штатов спасаться побежит?

- В Мексику, разумеется, - не моргнув глазом, ответил Нахманофф. - Мы еще сделаем трогательную сцену, как мерзкие мексиканские полицейские стреляют в простых людей, которые переходят границу, спасаясь от холода.

- Но надо как-то разрулить эту ситуацию, - нерешительно сказал Эммерих. - А то в Мексике картину бойкотируют.

- Давай сделаем, что наш мудрый вице-президент простил Мексике весь их долг, и тогда они нас пустили, - предложил Джеффри.

- Годится, - сказал Роланд. - Все, иди, работай. Я звоню на студию.

***

Как выяснилось, отсутствие Девлина на Эммериха никак не повлияло. Все свои последние "блокбастеры" он печет как пирожки по совершенно одинаковой схеме, тупизна которой была, вероятно, тщательно рассчитана на мощном тупизмометре. В данном случае никаких неожиданностей не произошло: очередной великий ученый, который предупреждает весь мир, очередной весь мир, который не верит великому ученому, очередная великая ката-клизма Нью-Йорку и заодно всему миру, после чего тягомотное раскручивание до предела сопливой истории о том, как папашка обретал сынульку, причем режиссер очень трогательно оберегает картину даже от намека на какую-нибудь свежую и хоть на миллиграмм оригинальную мысль.

Что интересно, в "Дне независимости" была хоть пара прикольных актеров: Уилл Смит и Джефф Голдблюм. Но начиная с "Годзиллы", Эммерих решил отказаться от харизматиков, поэтому набирает в свои фильмы только кошмарную серость, ну или делает таковой хоть сколько-нибудь приличных актеров. В данном же случае и приличных нет ни одного. Дэннис Куэйд с лицом анонимного алкоголика похож на ученого примерно так же, как я на Майкла Джексона. Его актерская "игра" заключается в том, что он весь фильм таскает туда-сюда суровое выражение на лице. Кошмарный Джейк Гилленхаал, который по унылости физиономии и бездарности успешно соревнуется с любимым мужчиной Дэми Мур, натужно пытается изобразить какие-то эмоции, "спасаясь" в здании библиотеки. Всякие президенты и вице-президенты - вполне под стать основным персонажам. Но хоть не Билл Пулман - уже хлеб.

О сценарии и логической составляющей уже тем более не будем говорить, потому что логика и Эммерих - понятия совершенно несовместимые. Многие критики соревнуются в перечислении откровенных дебилизмов сценария, но я этим заниматься не буду. Бессмысленное времяпрепровождение. Ну хочется Эммериху, чтобы по пятой авеню катался совершенно пустой русский корабль "ИДР 627" (вероятно, он имел в виду "И Другие") - да пускай катается. Нам с Бубликом не жалко. Хочется ему, чтобы главные герои спаслись от стоградусного мороза в здании библиотеки, прикрытые хлипкой дверкой с щелью внизу, - пускай спасутся, мы только рады. Только не нужно это называть "научной фантастикой" - это оскорбляет и ученых, и фантастов. Называйте это девиациями Роланда Эммериха - будет отличное определение.

Теперь о том, ради чего многие смотрят этот раствор гамбургера в кока-коле. Спецэффекты. Они есть, как обычно. Впрочем, Эммерих со своим привычным развалом Нью-Йорка уже слегка утомил, однако в странах арабского мира картина все равно будет пользоваться большой популярностью. Нью-Йорк замочили вполне эффектно, хотя и совершенно традиционно. Плохо только, что все эти торнадо, цунами и мгновенное обледенение, от которого вприпрыжку убежали главные герои, показаны в трейлере, а кроме этого смотреть-то абсолютно нечего.

А вот за волков, легко запрыгивающих со льда на палубу огромного сухогруза и носящихся туда-сюда по лестницам, Эммериху снижаем оценку по спецэффектам на целый балл. Не потому, что это идиотизм, а потому что нарисовано отвратительно, что с данным режиссером бывает довольно редко. Мне эти мультяшки напомнили "Американского оборотня в Париже", и это позор для столь высокобюджетного фильма.

Резюмирую. Все тот же Эммерих. Все та же неимоверная тупизна со спецэффектами. Вот только приличные актеры исчезли совсем. Ну, может, оно и к лучшему. В таком варианте картины Эммериха обретают какую-то цельность... Кстати, старина Роланд не забыл включить в фильм сцену поцелуя главных героев на фоне горящего камина. Кота Бублика на этой сцене от внезапного приступа тошноты спасло только то, что героиня почему-то не произнесла фразу: "Обними меня, дорогой, я вся горю". Но почему Эммерих не включил в сценарий подобную фразу - для меня загадка. Вероятно, просто элементарный недосмотр.

Хотя и на этот раз Эммерих устраивает для зрителей грандиозный спектакль, в нём, по словам самого режиссёра, нашлось место для человеческих чувств. «При всей масштабности эффектов, - утверждает Эммерих, - сердцем фильма является человеческая драма. Отец и сын в исполнении Дэнниса Куэйда и Джейка Джилленхала – живые ранимые люди со своими проблемами и привязанностями. Именно поэтому их борьба с Силами природы так увлекает зрителя. Это вечная борьба человека с природой. Это выживание наперекор слепому случаю. И, в конечном счёте, триумф человеческого духа».

«В общем и целом, это фильм о простых людях, борющихся с экстраординарными обстоятельствами, - говорит соавтор сценария Джеффри Нахманофф. – О семье, пытающейся выжить в этой экологической катастрофе. Каждый член семьи проходит проверку на прочность. Молодой человек становится лидером, отец – трудоголик готов на всё, чтобы спасти сына, а мать рискует своей жизнью ради ребёнка. Это история любви, страданий и вечной борьбы человечества за выживание».

«И ещё предупреждение о том, что может случиться, если мы продолжим так провоцировать мать-природу».
- Полный пресс-релиз на русском языке можно прочитать здесь.