Однажды молодая талантливая актриса остановилась на полпути к Джоконде. Получившийся смех глазами единодушно был признан фишкой, и Одри Тоту стала звездой. Далее она принялась усердно практиковать имидж девушки с нездешним для любой местности взглядом - и пусть говорят, что ее роль в, к примеру, "Бог большой, я маленькая" заметно отличается от Амели, любая ее фотография в той или иной степени являлась свидетельством затянувшегося пользования не игрой, но образом.

Слава богу, остановка не оказалась вечной. Выяснилось, что Одри Тоту может смотреть иначе - следовательно, и играть иначе. В "Грязных прелестях" она сыграла так, как бы, наверное, на ее месте сыграла Эмили Уотсон в проходной для себя роли. Англичанка в свое время отказалась сниматься во французском фильме о чудной девушке, и это, наверное, тоже неплохо, потому что мы с этого заполучили многолетнее право пересматривать "Амели". А вот мимический культуризм г-жи Уотсон в полной мере проявился в как раз всякого чувства меры лишенном, донельзя разбалансированном "Красном драконе" - представить страшно, как бы такая полная мера отразилась на образе, созданном без пугающего рвения и полюбившемся всем. Француженка в английском фильме не изменила своему козырю - естественности. В образ турецкой иммигрантки она вжилась без особых затруднений, но предстала при этом вполне земной актрисой - что, должно быть, сильное разочарование для части зрителей, шедшей конкретно на Амели, а попавшей "всего-то" на Одри Тоту.

Не последним фактором, способствовавшим достижению этой приземленности, явилась чопорность режиссерского стиля Стивена Фрирза, большого любителя отдавать дань традициям. Многие европейские мастера, признавая приоритет формы перед содержанием, ограничиваются формальными зацепками в сюжете, вследствие чего в их работах оказывается больше кинематографичности и меньше правдоподобности. Вот, к примеру, одна такая зацепка - сердце в унитазе. Автор изначально не ставит задачу выяснить, почему именно этот орган именно в таком виде оказался именно там, не ищет череп и берцовые кости в канализации - он лишь сигнализирует тем самым о том, что свершилось зверство. Правдоподобие по-голливудски предполагало бы в этом случае показ расчлененки - но Фрирз не из сторонников подобной остроты. По Фрирзу, Джон Малкович входит в будуар и видит там Кину Ривза, чуть склонившегося над Гленн Клоуз - действие обозначено, более аргументов не требуется. Шенай, героиня Тоту, нанеся увечье жирному индусу в подпольном ателье, бежит в смятении, хватает несколько готовых изделий, роняет их и даже не оборачивается. Человеку, вообще-то, свойственно в таких случаях инстинктивно оборачиваться, хотя бы на мгновенье - но привилегированная киноформа может позволить себе возвыситься над инстинктом. Примерно та же картина наблюдается, когда на экране возникают два несвежих субчика из иммиграционной службы, причем явно не англосаксонской наружности. Каждое их появление сопровождает ритмичная музыка из старосветских полицейских сериалов, их цель - выражать агрессию, как - вопрос второстепенный.

Есть немало претензий и к характерам. В центре повествования оказывается просвещенный нигериец Окве, чьи высокие принципы неблагоприятная среда изощренно испытывает. Все же, ему удается сохранить девственность морального облика, и навалившиеся напасти в концовке эффектно отбрасываются. Ведь не зря главный злодей еще в самом начале прикладывался к горлышку - это на языке кино означает, что он алкоголик, и что в кульминационный момент не откажется от предложенной бутылки. В результате гад остается без своей алкоголической почки, а то, что он ел и пил непосредственно перед операцией - его, гада, проблемы. Вот это уже не грех показать в подробностях: операция по вырезанию почки - это вам не техасская резня бензопилой.

Но и новый имидж Тоту, и причуды Фрирза просто-таки тают перед спекулятивностью выбранной темы. Зрителю слишком явно дается понять, насколько горька участь нелегальных иммигрантов. "Не делай вид, что у тебя есть выбор", - говорит главному герою аморальный босс. А тот, знай себе, пожевывает какую-то траву, не дающую ему уснуть - и это что-то символизирует, непонятно, правда, что. Неестественность существования? Ну так, нелегалы все ж. А ближе к концовке повествование окончательно скатывается в лубок. Фильм вроде как должен обличать: сплошь и всюду харассмент и прочие способы попрания человеческого достоинства - но предполагаемого раздира души не происходит. Все-таки, первичная цель героев - заполучить лучшие жизненные условия (не совсем понятно также, почему вполне развитую Турцию приравняли к разгромленному гражданской войной Сомали). Так следует ли из обличительного пафоса, что примерные налогоплательщики обязаны вскармливать всех желающих? И не выбивают ли иммигранты под видом уважительного к себе отношения незаслуженные, в общем-то, привилегии?

Три смотрящих в одну сторону нацмена - уже демонстрация. "Мы возим вас на такси, убираем за вами в отелях и сосем ваши члены", - бросает с укором какому-то "жирному коту" герой фильма. А тот молча уезжает. Собственно, к этому моменту аргументация авторов окончательно иссякает. Потому они после этого в спешном порядке заканчивают фильм - и, чтобы конец не был таким уж идиллическим, доводятся последние штрихи: трясущаяся нижняя губа, выворачивающая история об убиенной жене, о киндере в далеком Лагосе, грустное, но оптимистичное расставание. Замахнувшись на проблему глобального масштаба, создатели фильма вывели один лишь частный случай с относительным хэппи-эндом.

И окончательно хоронит актуальность поверхностное отношение к менталитету. Шенай по-мусульмански целомудрена, Окве готовит нигерийские блюда - но при этом они говорят по-английски, пусть с акцентом, зато бойко, и философствуют не хуже, чем в лучших домах Лондона и Парижа. Получается, что герои фильма ничем, кроме отсутствия паспорта, от обычных европейцев не отличаются. К тому же, Окве - (приготовьтесь!) атеист нигерийского розлива. Веский аргумент для тех, кто думает, что в Африке все, от мала до велика, скачут вокруг баобаба в одних набедренных повязках.

Но в реальности дела все же обстоят иначе. Третий отжим цивилизации не может являться кузницей ценных кадров для первого. Нелегалы - потому и нелегалы, что просто за красивые глазки их не приглашали. И если бы они еще были настроены так же дружелюбно, как медвежонок Паддингтон - но они не желают проникаться культурой страны, в которую, если говорить начистоту, они вторглись, не желают даже говорить на ее языке. Они приезжают паразитировать. И нет ничего удивительного в том, что цивилизованное общество предоставляет им в основном низовые сектора - кому-то ведь нужно водить такси, убирать в отелях и, пардон, сосать члены. Но такая картина в корне не устраивает социально озабоченных либералов, готовых до последнего отстаивать права невежественного человека по забавной причине: он-де не виноват в том, что его не научили порядочности. Только вот пришельцы прибывают более закаленными борьбой за существование, стало быть, более приспособленными к захвату жизненного пространства - тому, что у них получается лучше всего. И им плевать на европейские нормы гуманности, если они не приносят им реальную выгоду. Тот же Лондон для них - не что иное, как большой удобный Могадишо (Алжир, Мадрас). И если для одной стороны имеющийся расклад с глобализацией и черновой работой - признак несовершенства общества, то для другой - война, в которой ей предоставлена свобода действий в тылу врага. Словом, если так пойдет и дальше, то уже очень скоро от Европы останется только Парламентская Ассамблея ее Совета.

Если так пойдет и дальше... Что-то с этим надо делать, но что? Отменить иммиграционные ограничения или, напротив, ужесточить их? Англичанин Фрирз нашел оригинальный выход, лишь благодаря которому не скажешь, что идея его фильма начисто лишена конструктивности. Он обращается к нелегальным иммигрантам: что вам в Лондоне делать? Валите-ка вы в Америку, в Нью-Йорк - он резиновый. Там еще лампочки на деревьях.

В принципе, я не ждал ничего хорошего от фильма, где, кроме Одри Тоту, никого не знал. Это потом уже мне стало известно, что Стивен Фрирз - вполне заслуженный человек, уснащенный номинациями на "Оскар" и "Золотой глобус", фестивальный любимец.и так далее. А одна Одри Тоту, в общем-то - не та приманка, которая заставляет меня клюнуть на фильм. В данном случае сыграли решающую роль советы друзей. За что я им и благодарен. "Грязные прелести" оказались на редкость хорошим фильмом, а игра Одри Тоту - абсолютно адекватной.

И все же этот фильм принадлежит не ей, и не Фрирзу, а человеку, фамилию которого запомнить трудно, но надо: Чиветель Эджиофор. Это замечательный актер, играющий здесь главную роль с редким профессионализмом. Причем играть ему приходится ангела, что усложняет задачу. Одна проститутка так и говорит: "Окве - это ангел".

Главного героя зовут Окве. По образованию он - врач. Из нигерийцев. Живет в Лондоне (где, собственно, и происходят события фильма). Живет нелегально, никакого права находиться в Великобритании не имеет, работать здесь ему тоже запрещено. Поэтому его как бы не существует: проживает он на жилплощади одной турчанки по имени Шинай (ее и играет Тоту), а работает по липовой лицензии таксистом и по подставным документам - портье в отеле. Времени спать у него почти не остается, и он поддерживает силу какой-то травой, позволяющей ему бодрствовать почти полные сутки, но при этом разрушающей его мозг.

Однажды в одном из номеров своего отеля он обнаруживает в унитазе... человеческое сердце. Ошибиться невозможно: ведь Окве - врач, и врач неплохой. Пытаясь разобраться, откуда взялась эта, гм, вещь, он выясняет, что в гостинице функционирует бизнес по удалению внутренних органов. Именно так. Нелегалы типа Окве за свою почку или что-то там еще получают британский паспорт и становятся людьми. Правда, слегка выпотрошенными. А поскольку операции делает какой-то коновал, то каждая из них сродни игре в русскую рулетку. Заправляет этим сеньор Хуан, он - тоже из гостиничной обслуги. Но он очень крут. Поняв, что Окве раскусил его почечный бизнес, сеньор Хуан делает бедному нигерийцу предложение, от которого очень трудно отказаться: Окве должен сменить коновала и, используя свой высокий профессионализм, потрошить соискателей британского паспорта.

А Окве, как мы уже знаем - ангел. И согласиться на такое ему не легче, чем Дэвиду Бэкхему - подписать контракт с клубом "Сатурн" (Раменское).

Впрочем, поскольку Окве - нигериец, мы понимаем, что он - все-таки человек. Просто очень хороший. И, если верить классикам и современникам, таких людей встретить на социальном дне как раз гораздо легче, чем и более обеспеченных слоях общества. Окве приходится хитрить, но это вынужденная хитрость. За его плечами - смерть близкого человека, но он тут не при чем. Для того, чтобы вырваться из тупика, ему положительно необходимо вспороть кому-нибудь живот. Но он справится с задачей так, что это сойдет за добродетель. Наш герой вынужден изворачиваться в пределах десяти заповедей (или что там требует его религия), что крайне противно, но неизбежно - иначе он станет мерзавцем, а сие для него аналогично смерти. И главным вопросом фильма в конце концов становится не обычное - чем это все кончится? - а более глобальное - сможет ли Окве остаться хорошим человеком, решив свои проблемы?

Вот теперь и посудите, легко ли было Эджиофору сыграть такую роль. Воля ваша, но именно этот молодой человек (у которого, между прочим, в послужном списке - приз лондонской газеты Evening Standard за лучший дебют сезона), стал главным героем этого странноватого, тяжелого, но неожиданно оптимистического проекта. Только из-за него я отодвигаю на второй план Стивена Фрирза, без ювелирной режиссуры которого Эджиофору было бы просто нечего играть...

"На главную роль мне был нужен африканец, - говорит Фрирз, - помню, я сказал продюсерам - "есть два пути - обратиться к Дензелу Вашингтону или другим знаменитым афро-американским актерам, или подыскать евро-африканца". Мне показалось, обратиться к малоизвестному актеру будет правильнее".

Фрирз сильно волновался, когда искал актера на главную роль. Теперь он вспоминает это с удивлением. В то время роль казалось ему необычайно трудным заданием, с первых страниц сценария и до финальных сцен. Он был впечатлен игрой Эджиофора в театральной постановке Blue/Orange, но актер тогда показался ему гораздо моложе, чем на самом деле, и режиссер опасался, что он не подойдет. Поэтому Фрирз попросил его снять ключевые сцены на видео.

"Прочитав сценарий и поговорив о нем со Стивеном, я организовал закрытые кинопробы, которые я снимал на камеру со своими друзьями, - говорит Эджиофор, - я снял три или четыре эпизода, чтобы Фрирз мог их посмотреть и подтвердить, что я играю именно так, как ему нужно. Дело в том, что характер Окве очень изменчив, и порой я играл инстинктивно".

Хотя Фрирз продолжал подыскивать актеров на главную роль, тонкая игра Эджиофора задела его любопытство.

"Он играет очень выразительно, в нем есть величественность и глубина, - вспоминает режиссер, - и постепенно он обогнал всех. С самого начала к выбору актера на роль Окве я подходил очень осторожно, это меня утомляло, но это ведь была очень ответственная задача. Я выбрал Эджиофора и потом думал - "Господи, как же я сразу не понял? Этот человек феноменален!"

Так же как и Фрирз, Эджиофор понимал, что эта роль будет требовать сдержанной манеры игры, подчеркивающей драматический конфликт и накал одновременно.

"В характере Окве очень много сокровенного, - говорит актер, - на всем протяжении фильма в нем идет внутренняя борьба, которую очень трудно сыграть перед камерой. Но задачу упрощает то, что его характер стабилен по своей сути. В нем работает "нервный центр", но его молчаливость передает его внутреннюю силу, потому что есть многое, чего не прочитаешь по глазам".

"Главные темы картины - отчужденность и инстинкт выживания - продолжает актер, - большинство персонажей находятся в полной изоляции. Они изолированы как граждане, изолированы в силу обстоятельств. Окве - нелегальный иммигрант. Местные жители его игнорируют, в отличие от властей, которые хотят его арестовать. Он одинок и в том, что старается выглядеть тем, кем не является. Он играет роль, и это еще одна тема фильма - социальная роль человека. В определенных обстоятельствах людям время от времени приходится притворяться кем-то другим, чтобы выжить".

Утвердив актера на главную роль, Фрирз начал подбирать остальных актеров и решил продолжить кастинг за пределами Британии. Он встретился с французской актрисой Одри Тоту, звездой номинированного на "Оскара" хита "Амели". В новой картине режиссера Тоту сыграла Синей.

"Национальные меньшинства все чаще и чаще появляются в фильмах, - говорит Фрирз, - и я рад, что недавно началась замечательная карьера таких актеров, как Бенисио Дель Торо, Хавьер Бардем и Дон Чидл. Поэтому идея сотрудничества с актерами, которых можно назвать в этом смысле "нетрадиционными", была мне интересна, и постепенно замысел задействовать в фильме Одри возобладал. Кажется, кто-то даже сказал мне, что она наполовину турчанка, и меня это заинтриговало, хотя на самом деле это оказалось не так!"

Интересно то, что Фрирз выбрал ее на роль еще до того, как посмотрел фильм "Амели", в котором Одри играет эксцентричную официантку, страдающую от одиночества.

"Она очень волновалась из-за "Амели" и не хотела, чтобы я смотрел фильм", - рассказывает режиссер, - картина очень эксцентричная и сделана очень грамотно технически, но так как Одри предстояло создать сложный образ в моем фильме, она, скорее всего, не хотела, чтобы я отвлекался. Я знал, что она будет выглядеть в "Амели" хорошо, но когда я посмотрел фильм, оказалось, она играет прекрасно! Именно тогда я сказал: "Господи, это действительно класс!" Помню, я смотрел и не верил в то, что мне удалось заполучить эту девушку! Она великолепна".

Сама актриса очень сдержанно высказывается о своем отношении к "Амели", несмотря - или, скорее, по причине мировой славы. "Когда мы первый раз встретились, - вспоминает Тоту, - Стивен сказал мне, что не смотрел "Амели". И я сказала себе: этот фильм настолько необычный, и герои настолько особенные, что если он его посмотрит, то, вряд ли сможет представить меня в роли Синей. Еще я волновалась, что он, возможно, слышал обо мне много хорошего, и боялась, что не оправдаю его ожиданий".

Хотя героини двух фильмов чем-то похожи - Синей, как и Амели, романтична и погружена в прошлое. Но Тоту хотелось подчеркнуть, что ее героиня в "Грязных прелестях" гораздо жестче. "Например, - говорит актриса, - Синей хочет поехать в Нью-Йорк, потому что это ее мечта, и ради этого она готова на все. Она хочет изменить свою жизнь. Но я не думаю, что Синей - отверженная, она не "бедная девочка". Она сильна, потому что должна быть сильной, пусть и лишая себя многого. Она - не герой, она просто молодая современная женщина, которая хочет жить своей жизнью. Если в этом фильме есть романтика, она искренняя".

Само собой получилось, что Фрирз вышел на актера, который подошел на роль Сники. Им стал испанец Серхи Лопес. Его карьера созвучна с мультикультурной темой фильма. Лопес получил известность после фильмов французского режиссера Мануэля Пуарье, где играл беспечных парней, совсем не похожих на негодяя Сники. Когда Доминик Молл пригласил его на роль преступника в триллере "Гарри - друг, который желает вам добра", поклонники актера были потрясены.

"Большинство моих героев - неплохие парни, - говорит Лопес, - а "Гарри" стал первым случаем, когда мне предложили сыграть кого-то не очень порядочного. И внезапно люди стали думать, что я играл только негодяев. Но я думаю, здесь нет большой разницы. Очень трудно сказать, что один человек хороший, а другой - плохой. Поэтому я был счастлив сыграть в "Гарри", это предоставляло мне новые возможности".

В процессе съемок Лопеса, по его словам, все больше и больше увлекали "пунктики" Сники, даже самые ужасные. "Он очень, очень забавный персонаж, - улыбается актер, - в любом поступке. Он - счастливый человек, и даже обаятельный, просто он редко испытывает угрызения совести. У него нет никого, даже друзей. Он любит только деньги, и, конечно же, себя".

Эти персонажи составляют центральный треугольник в триллере ГРЯЗНЫЕ ПРЕЛЕСТИ, одной из основных сюжетных линий которого является мучительная любовь Окве и Синей. "Окве восхищен Синей во всех отношениях, - говорит Эджиофор, - возможно, он даже не думал, что бывают такие девушки на свете. Он настолько ею очарован, что совершенно беззащитен перед нею. Не думаю, что у него есть в этом случае выбор - он всегда будет охранять и защищать ее просто потому, что считает ее необыкновенной. Его привлекает ее целеустремленность и шарм, и он постепенно обнаруживает, что она так же уязвима, как и он сам".

Но все же это не обычная любовная история, так же как необычны сами герои, сексуальное напряжение здесь всегда скрыто. "Изначально мы с Одри разбирали сцены вместе, устраивали инсценированные перепалки, - говорит Эджиофор. Потом они со временем переросли в крепкие отношения. Мне кажется, в этом суть взаимоотношений героев: они противостоят друг другу, а потом оказывается, что они испытывают взаимную привязанность".

Тоту добавляет: "Моя любимая сцена - когда Окве и Синей впервые обедают вместе. Мне этот момент понравился сразу после того, как я прочитала сценарий, понравился тем, что Синей не выдает своих чувств. В каком-то смысле она очень наивна, но одновременно она самоуверенная и волевая. Для меня это было настоящим удовольствием".

Под угрозой быть депортированными из страны и спасаясь от Сники, Окве и Синей находят поддержку там, где не ожидали. Во-первых, это проститутка Джульетт, с виду очень жесткая, а на самом деле очень душевная. "Она очень грубая и вульгарная, но она во всем находит удовольствие, - говорит Софи Оконедо. "Все может быть приятным" - этот лозунг помогает ей заниматься паршивым ремеслом, находить что-то забавное в самых безрадостных ситуациях. В начале картины она появляется и исчезает, но ближе к концу выходит на передний план".

"Джульетт прошла суровую школу, - добавляет она, - жизнь ее потрепала, и она не хочет, чтобы Синей пошла по дурному пути, она ей сопереживает. У Джульетт есть и другая, человечная сторона. Так часто бывает с людьми, которые кажутся грубыми и циничными. Это всего лишь внешняя оболочка, помогающая выжить. Что касается Окве, Джульетт считает, что он на самом деле другой. Он ей действительно нравится, потому что не похож на мужчин, которых она знает. Он кажется таким сосредоточенным и искренним. Она к этому не привыкла. Окве мог бы быть идеальным другом!"

Еще один персонаж из этой группы - Иван, швейцар, несловоохотливый мужчина, который охраняет вход в почти подпольный мир. "Иван - швейцар в отеле, но он также привратник у входа в другой мир, - говорит актер Златко Бурич, - он словно переправляет души людей из одного мира в другой. И берет за это деньги. Он считает, что деньги решают все. Он очень прагматичный человек. Иван и Окве находятся на двух разных уровнях. Окве - исключение в этом мире, человек, который не придает деньгам большого значения, а Иван абсолютно другой. Я знаю, что он - не очень хороший человек, но я полюбил его. Возможно, он иногда злоупотребляет доверием Окве, но я уверен, что Окве одновременно ему нравится. Несмотря на то, что он считает Окве наивным и не имеющим шансов выжить в этом мире". Он смеется. "Никаких шансов".
- В отличие от многих своих коллег, Стивен Фрирз придает большое значение языку сценария. "Мне нравится в фильмах язык, - объясняет он, - я люблю картины, в которых много диалогов - умных, изящных - и я инстинктивно отмечаю тех, у кого проскакивают блестящие фразы". Но интернациональный актерский состав создавал в этом отношении определенные сложности. Актер на главную роль был британцем, но играть ему предстояло нигерийца, от француженки Одри Тоту требовался образ турчанки, говорящей по-английски. К разочарованию режиссера, она практически не говорила по-английски, так же, как и Лопес, который родился и вырос в испанской Каталонии, между Барселоной и Таррегоной. Чтобы подготовить их к съемкам, Фрирзу пришлось прибегнуть к помощи преподавателя-диалектолога Пенни Дайер, которой пришлось здорово потрудиться. "Обычно во время работы над картиной такой инструктор помогает решить проблему акцента", - говорит она, но я должна признать, что в этом фильме я преподавала английский как иностранный! Это была сложная задача".

Фрирз признается, что требовал многого от актеров. "Мы просим людей играть по сценарию, который написан не на их родном языке, это сложная задача, - говорит он, - я не знаю, как они справлялись".

Имея в запасе не так уж много времени, Дайер работала со всеми актерами по очереди. Родители Эджиофора - нигерийцы, поэтому он смог самостоятельно выработать акцент. "Что касается Серхи, - говорит преподаватель, - то его преимущество было в том, что он родом из Каталонии, а это "не совсем Испания", поэтому ему легче было перейти к английскому. Он был сразу готов к занятиям, в этом ему помогли его фантастическая энергия, четкое видение картины и решительность. Поэтому с английским у него все получилось великолепно. Я бы сказала, что языки даются ему легко".

Результаты обучения Фрирза устроили. "Серхи великолепен, - улыбается он, - очень способный актер. Он сделал несколько сцен на английском на таком уровне, которого я не ожидал. Его английский очень тонкий". Лопес, в свою очередь, благодарен Дайер за ее вклад в создание этого образа. "Она знает мой акцент лучше меня", - шутит он.

Перед Тоту стояла более сложная задача. "Во-первых, по-английски говорить трудно, - говорит актриса, - но еще труднее говорить по-английски с турецким акцентом, и для первой моей роли на английском языке я, по-моему, хорошо постаралась. Все были очень терпеливы со мной. Однажды нам пришлось снять 19 дублей одной сцены, и я хотела бы поблагодарить Чиве за его великодушие и терпение. Эта работа отличается от моих французских фильмов тем, что здесь я не всегда знаю, правильно ли я говорю или нет.

Я должна была доверять Стивену, и он подошел к делу очень ответственно. Без Пенни я не смогла бы ничего сделать. Она очень, очень внимательна".

Дайер объясняет: "Турецкий акцент - это что-то среднее между русским, с одной стороны, и подобием итальянского, с другой. В этом акценте активно участвует дыхание..."

Она произносит предложение с легким придыханием, чтобы продемонстрировать эту особенность. "Но в то же время здесь очень много "восточных" звуков. Что примечательно в речи турков - это ощущение, что они произносят слова так, словно исполняют танец живота. Это очень эмоциональная, чувственная речь, и я хотела попробовать создать этот эффект с Одри. Я пыталась увести ее от одного звука, от силлабического ритма французского языка. Мне пришлось здорово потрудиться физически - научить ее, как правильно расслаблять лицо и избавиться от артикуляционных движений, типичных для ее языка, в которой образование звуков происходит с помощью движений языка в закрытом пространстве.

Мы попробовали множество способов использования дыхания во время произнесения характерных для турецкого языка звуков "тс", "пс", "к" и "хс".

Чтобы объяснить Одри особенности характера ее героини, Дайер отвела ее в лондонский район Стоук Ньюингтон, где, по ее словам, они "встретили множество интересных молодых турчанок". "Мы пробовали исполнять танец живота, ели разные турецкие блюда, и я все это записывала на видеокамеру. Для Одри это оказалось очень полезным, дало ей возможность изучать английский в максимальном объеме. Так как она не могла самостоятельно импровизировать, ей нужен был "письменный" материал".

В это время Тоту подробно изучала жизнь ее героини и ее привычки. "Я интересовалась у турчанок, как они чувствовали себя, когда впервые приехали в Англию, - рассказывает она, - и что изменилось через полгода. Хотя Синей - вымышленный персонаж, я полагаю, каждый, кто оказывается в чужой стране, сначала испытывает тревогу. И даже если у нас сильный характер, и мы четко знаем, чего хотим, мы все равно ощущаем определенный страх.

И это ощущение очень важно было показать в Синей".

Дайер добавляет: "Эти турчанки приезжают в Англию, не зная, что он будут делать.

Долгое время они не уверены, что останутся, но они стремятся найти работу. Мы хотели подчеркнуть это стремление в Синей".

Неожиданно для Фрирза, это качество героев стало выходить на первый план по мере того, как продвигались съемки, и Стивен Найт его сразу подмечал. "Я единственный режиссер в мире, которому действительно нравится присутствие на площадке сценариста, - говорит Фрирз, - я имею в виду то, что я с удовольствием работаю с текстом, потому что очень его ценю. Если мне хочется изменить некоторые сцены, он может отстоять свою точку зрения, и мы вступаем в диалог. Поэтому я считаю весьма разумным снимать фильм в присутствии сценариста".

Эджиофор подтверждает, что присутствие Найта было очень полезным. "Одно из важных преимуществ того, что он был рядом, - говорит он, - в том, что если ты не совсем уверен в чем-то, если тебе кажется, что герой не должен выглядеть именно так, Найт всегда помогал, особенно в вопросах национальных особенностей. Он очень добродушно обращался к актерам с замечаниями вроде: "Исходя из моего опыта, я не уверен, что это будет правильная ситуация..." Или: "Возможно, это не самое удачное приветствие". И у нас была возможность отработать это вместе. После общения с ним вы понимаете, насколько внимательно он слушает и насколько его сценарий совпадает с его точкой зрения".

В случае с Одри к сценарию добавились некоторые нюансы. Фрирз комментирует: "Когда мы начали работать с Одри, она сильно волновалась, но со временем стала более уверенной в своем английском. И чем больше она утверждалась в роли, тем больше самовыражалась, и мы это использовали в картине".

Тоту, впрочем, считает, что это было неизбежно, учитывая обстоятельства съемок. "Несомненно, помогло то, что я никогда до этого не работала с иностранной командой.

Я оказалась в ситуации, когда меня окружали лишь иностранцы, что соответствовало положению моей героини. Я полностью соотносила себя с ней".
- Несмотря на то, что Фрирз уже сделал завидную карьеру в Голливуде, сняв фильмы "Мошенники" и "Фанатик", он часто возвращается к родным местам, как в картине "Сэмми и Рози ложатся в постель", где он исследует те особенности культуры, которые его занимают. "Когда я снимаю фильмы в Америке, - говорит он, - у меня есть большие возможности, которые по своей природе для меня новы. Но когда меня спрашивают - "что же такого интересного в Британии, чтобы снимать о ней фильмы", я объясняю, что меня волнуют некоторые вопросы расы, классов и полов. Если бы мне прислали роман Эдварда Форстера, меня бы это не заинтересовало. Меня это не захватило бы. Это означает, что проблемы национальных, правовых и половых различий действительно меня интересуют больше.

Я об этом никогда всерьез не задумываюсь, но, судя по моим работам, именно такой вывод можно сделать. Я имею в виду, что мои картины связаны с этой темой, но я никогда сознательно это не озвучивал. Мои работы говорят за меня".

Возвращение в Лондон, впрочем, создавало определенные проблемы. "В родной стране трудно найти новый мир, - говорит он, - самое трудное - найти что-то английское, что окажется новым для меня, и не будет затрагивать привычных вещей, о которых снято много английских фильмов. Но, несмотря на это, я считаю, что ГРЯЗНЫЕ ПРЕЛЕСТИ - это универсальное кино, и проблемы, которые показаны в нем, общие для всех государств".

Чтобы открыть для себя новый Лондон, Фрирз обратился к художнику-постановщику Хьюго Лючичу-Выховски, с которым сотрудничал еще с 1985 года. "Это очень, очень сложно, - говорит Лючич-Выховски - Как это сделать? Мы все видели Лондон и не хотели бы снять еще один фильм, в котором герои будут проезжать мимо Трафальгарской площади, и камера будет снизу вверх снимать колонну адмирала Нельсона. Так что же снимать?"

Это же интересовало всех актеров. "Вам нужно посмотреть на город немного иначе, - говорит Эджиофор, - нужно найти то, что скрыто, обнаружить то, что увлекает. Это картина о городской изнанке. И в этом заключается проблема. Нужно общаться с людьми из разных социальных слоев, чтобы узнать многое о другой стороне Лондона. О скрытой стороне".

Как достичь этого визуально? "Вы начинаете с того, - говорит Фрирз, - что опускаете то явное, что видите в облике Лондона: прекрасные панорамы, Букингемский дворец и так далее. Вам приходится задействовать больше воображения и открывать альтернативный, параллельный мир, о котором и говорится в фильме. Люди без денег, без паспортов, без личностей... Бог знает, как они живут".

Лючич-Выховский тем не менее подчеркивает, что эти яркие подробности не были главной целью во время съемок. "В конце концов, - говорит он, - не важно, что это Лондон, потому что это портрет не только Лондона. Да, это британский фильм, и это британская проблема, но я думаю, такое возможно в любом городе. Мне больше нравится то, что реальный город может быть абсолютно анонимным, как это показано в фильме, такими же скрытыми от нас могут быть и герои. Таким человеком может оказаться любой работник гостиницы, любой водитель такси".

Фрирз добавляет: "Это фильм об Англии, становящейся мультикультурной. В Америке уже нечто подобное произошло. Вы приезжаете в Нью-Йорк, а он полон корейцев, пуэрториканцев, кого угодно. В Британии сегодня тоже возникает многообразие культур".

Об этом же говорит Лопес: "Я в Лондоне первый раз, я ничего о нем до сих пор не знал. Фактически, это мой первый визит в Британию. Но я впечатлен. Я очень хорошо знаю Париж, там, на улицах можно встретить негров, китайцев, испанцев и южноамериканцев.

Но здесь этот контраст более выражен. Вам может встретиться типичный брит в котелке и с зонтиком, а рядом с ним будет идти женщина в бурке. Сейчас уже очевидно, что это общество, где по соседству живут абсолютно разные люди".

В определенном смысле это отражено в жизни гостиницы, где происходят главные события картины. Являясь своеобразным отражением общества, эта гостиница демонстрирует, как соседствуют, но практически ничего не знают друг о друге люди разных общественных слоев. Говорит Серхи Лопес: "Отель - это всего лишь череда номеров. Вы платите деньги и поселяетесь в номере. Но никто никогда не узнает ваших намерений. Вы можете кого-нибудь убить! Это соблазнительное место для съемок картины, потому что здесь возможно все".

Чтобы прочувствовать художественные особенности будущего места съемок, Лючич-Выховски совершил путешествие по самым малопривлекательным гостиницам лондонского Пэддингтона и площади Расселла, где бизнес надежно сокрыт от посторонних глаз. "Повстречавшись с некоторыми людьми, работающими в гостиницах, - рассказывает художник, - я понял, что в этих местах происходят странные вещи. Персонал находит необычные предметы - пули, ножи...

Если представить отель в буквальном смысле, это множество номеров, где разные люди живут разными судьбами, но все они между собой связаны. Если вы выйдете за пределы гостиницы, будете шокированы. Разбитые столы, кучи поломанных кресел, персонал гостиницы, стоящий поодаль с сигаретами во рту... С виду это очень занимательно. Тот мир, в который вы попадаете, пройдя через служебный вход, действительно другой. Люди этого не осознают. Зрелище это очень непривлекательно".

Администраторы многих гостиниц отнеслись к этим визитам с большой подозрительностью из-за названия фильма. В результате, говорит художник-постановщик, "перед нами встала проблема, как изобразить интерьер отеля на съемочной площадке. Нам предстояло построить его из семи элементов. За пределами площадки предполагалось разместить холл и два номера на верхнем этаже. Сама площадка должна была стать комнатой охраны, рядом построили коридоры и кабинет, в котором происходят главные события. Так что это сложная комбинация элементов, которые по возможности нужно было совместить органично".

Гостиница, по словам Лючича-Выховски, переносит нас в самый центр этого странного подпольного мира. "Мы старались создать подпольный Лондон, показать места и людей, которых вы не видите. Это своего рода метафора обстоятельств, в которых они находятся. Для этого нам пришлось пойти на некоторые крайности. Художник имеет в виду использование двухъярусных декораций - на верхнем этаже расположен номер Синей и необычный, почти фантастический стеклянный офис, который был специально построен для морга.

Маленькая каморка службы такси снималась в районе Сохо. "Я хотел, чтобы она была странной формы, - говорит Лючич-Выховски, - мы нашли помещение, которое было очень тесным, и, в соответствии с концепцией картины, сопоставили эту тесноту с просторным помещением гостиницы. Натурные съемки придают фильму особое выражение. Не знаю почему, но это так".
- В конце концов, каждый задействованный в создании картины воспринял проект как "диковину", историю, настолько дерзкую, насколько и увлекательную.

"ГРЯЗНЫЕ ПРЕЛЕСТИ - это кино о людях, которые убирают за нами", - говорит Златко Бурич, и Софи Оконедо очень нравится эта формулировка сущности этого "молчаливого меньшинства".

"В фильме показан мир, который, как мне кажется, до сих пор не затрагивался кинематографистами, - говорит она, - это невероятно британское кино, но его героев нельзя назвать исключительно британцами, фактически, Джульетт - это единственная англичанка. Это кино о невидимых людях Лондона, которые в большинстве случаев молчат".

Фрирз рассматривает это как одну из самых важных тем фильма. Режиссер в этой картине скорее сопереживает и дает гуманистическую оценку того образа жизни, который ведут тысячи людей, нежели имеет в виду политический подтекст и общественные предубеждения.

"Я думаю, она о людях, которые страдают от безысходности, - говорит он. - Существует богатое общество, в котором мы живем, но есть и люди, чья жизнь полна разочарований.

И я думаю, это неправильно. Не все со мной согласятся, но это действительно так, и это миру не на пользу. Еще мне кажется, что именно по этой причине люди направляют самолеты на здания. Это отчаяние нужно исцелить. Похоже на то, что в природе нарушился баланс".

Эджиофор также уверен, что картина предлагает не только новый взгляд на предмет. "Несмотря на то, что в фильме изображен мультикультурный фон, - говорит он, - это не единственная тема. Это просто взгляд на определенную сторону жизни Лондона. То. Что главный герой - нигериец, усиливает актуальность проблемы. Он находится в невыгодном положении уже тогда, когда пытается выяснить, что происходит в отеле. Эта ситуация увлекает и делает проект особенным".

Лопес считает, что фильм касается каждого. "Если я француз и нахожусь в Лондоне, я - всегда чужак, - говорит испанец. - Каждый становится чужаком, если находится не дома".