Театральному режиссеру Кейдену Котарду – за 40. Жена – тоже человек искусства, рисует очаровательные миниатюры с голыми тетками. Маленькая дочь страдает: у нее зеленые какашки, и никто не может объяснить, почему. Читая газету за завтраком, Кейден прежде всего обращает внимание на некрологи. Он подозревает, что чем-то неизлечимо болен. А жена подозревает, что ей пора свалить куда подальше: Кейден ее разочаровал, ей нужен новый воздух. Уезжает она в Берлин, где и остается с каким-то Гюнтером. Кейден, между тем, получает престижную премию, которую инвестирует в постановку по-настоящему реалистичного спектакля. Кейден обладает выдающимся талантом все усложнять, поэтому постановка разрастается во времени и пространстве, а отношения с любимыми женщинами превращаются в незаживающие гнойные нарывы. Ему бы лучше умереть – но разве нам решать, когда это случится!

Фирменный бред от Чарли Кауфмана на сей раз хуже организован, чем обычно. Видимо, дело в том, что режиссирует он сам. Впервые в карьере. Это должен был, как обычно, сделать старинный дружок Спайк Джонзи – но увлекся другим проектом, проставил. Кауфману пришлось взяться за работу самому. Получилось немного сумбурно и чересчур сложно. Прекрасная заумь, которая так восторгала в «Быть Джоном Малковичем», здесь часто звучит невпопад, или должным образом не подана. Не чувствуется железной руки, которую обязан иметь хороший режиссер. Как-то рассыпается у Кауфмана его история.

Но настроение он держать умеет. Вселенская печаль, неземное отчаяние, фатальная безысходность… Куда бы ни пошел Кейден, чтобы он ни начал делать – везде за ним тянется этот шлейф. Любой психолог скажет вам, что потерять себя проще простого: стоит только начать. Кейден снимает с себя, как с луковицы, слой за слоем, и уже не в силах остановиться: а вдруг там, в самой середине – то, ради чего и стоило страдать? Но нет там ничего, кроме смерти, и гадать не стоит…

Филип Сеймур Хоффман – замечательный Кейден, лучше не придумаешь. Ну, кто еще в Голливуде может вызвать одновременно такое отвращение, такую жалость и такую симпатию? Его стопроцентное попадание в роль спасло фильм. Концовку Хофман вытягивает практически в одиночку. В последней сцене он – почти один в огромных декорациях, выстроенных по его воспаленным рецептам. В сущности, это та еще синекдоха. Несмотря на солидный актерский состав, Хофман – один в этом фильме. Никому не нужный Кейден чудовищно одинок. Люди, окружающие его – не более, чем движущиеся декорации. Он виноват в этом сам: когда тебя мало интересует окружающий мир, он отплатит тебе взаимностью. Или, как формулировал ту же мысль мой ротный старшина: «Если жизнь проходит мимо – значит, ты ей не нужен». Хофман – это и есть фильм Кайфмана. Частное, вполне заменяющее целое. Синекдоха, мать ее!