Двадцатый век принес человечеству удивительную правду, которую никто и никогда не принимал всерьез - оказывается, и пораженчество, и экспансионизм ведут любое государство к одному - к гибели. Периоды экспансионизма, особенно в моменты их заката, быстро сменяются упадком общества, разложением морали, желанием все оставить и уехать. Так распадаются империи.

Чем сильнее развита цивилизация, тем больше ей требуется ресурсов для поддержания своей активности, тем ярче выражен экспансионизм. Но именно высокая степень развития служит такой цивилизации дурную службу - это общество насквозь пропитано гуманизмом, то есть пораженчеством. "Варвары", которым пораженчество не знакомо, с легкостью проглатывает добычу.

В принципе, выигрывают от этого все. "Варвары" получают изрядную долю благ покоренной "империи", наследуют ее культуру, начинают преклоняться перед ее ценностями, а "империя" теряет былую силу, а вместе с ней - экспансионизм, и пораженчество тоже.

Безвременная кончина Римской империи до сих пор звенит в наших сердцах... То есть наши врачи выписывают рецепты на латыни, почти вся Европа использует латинский алфавит, и опять же большинство европейских языков, включая и русский, изобилует словами, напрямую или косвенно произошедшими от латинских. Кто выиграл от распада Рима? Да мы с вами... Римскую аристократию и войско ожидала, впрочем, несколько иная участь.

Британская империя не сгорела, как свеча, она тихонько угасла в 20-м веке. Колониальные войны, ведомые метрополией, вряд ли оставляли надежды на бесконечное мировое господство - время от времени экспансионисты сталкиваются друг с другом. Момент отказа от колониальной политики и был тем мигом, когда от Британской империи не осталось ничего. Вернее, осталось липовое Британское содружество... Лет тридцать назад Канада отазалась от назначаемого королевой наместника и обзавелась премьер-министром. Круг замкнулся.

Между временем действия Four Feathers и этими событиями - почти полвека. В конце XIX столетия мир ничего подобного и предположить не мог. Империя продолжала расширяться за счет ряда ближневосточных государств, в частности - Египта, Судана и Индии. В обоих случаях, понеся существенные потери, Британия могла с переменным успехом контролировать только крупные населенные пункты, оставляя всю остальную территорию на откуп повстанцам всех мастей.

А где-то судьба молодого потомственного офицера Харри Фэвершема заботила преимущественно его самого. Узнав, что совсем скоро ему предстоит война в Судане, Харри увольняется из армии и немедленно становится изгоем - его не принимают не друзья, ни собственный отец, ни невеста. Он - трус и предатель. Тем временем полк отправляется в Судан...

Еще один приключенческий фильм вынес на наш берег американский кинематограф. Только приключения эти - не настоящие. Вовсе это не приключения никакие, а самая настоящая военная и антивоенная драма. Военные показаны честными, отважными, храбрыми, безрассудными, тупоголовыми и кровожадными (чего стоит одна только сцена убийства безоружных). Восставшие - просто кровожадными.

Картина получилась необыкновенно жестокой (насколько жестокой может быть фильм о событиях конца позапрошлого века) и необыкновенно вдохновляющей - после сеанса вам неожиданно захочется жить, даже если у вас тяжелая депрессия. В такие минуты уж не до того, чтобы рассказывать о бесподобной актерской игре или красотах, пропесочиваемых на экране.

Ведя войну вдалеке от дома, неизвестно, по какой причине, и ради чего, в конце концов уцелевшие понимают, что заставляло их жить, что заставляло колоться их сердце и что заставляло их самих колоть штыком. Но было поздно. Начиналась великая битва экспансионизма с пораженчеством...

Свойство любой империи - питаться странами помельче. Не станете же вы ненавидеть кошек за то, что они бесчеловечно (каков парадокс) относятся к мышам. Такова природа большой общности людей. Ошибкой было бы думать, что империя будет лелеять собственных граждан - у каждого своя игра. Предав, и будучи предан, обретет ли наш герой спасение?

Костюмные исторические постановки на протяжении всей истории кино выступали как барометр настроений в обществе. Объяснение этому достаточно простое: они требуют больших финансовых вложений и потому должны соответствовать конъюнктуре, т.е. быть понятными широкой публике.

Роман "Четыре пера" был написан в 1902 году и впервые подвергся экранизации в 1939. Позже по нему было снято еще несколько фильмов, но лучшей версией все равно считалась первая - та, что вышла в один год с "Унесенными ветром". Более того, эта картина до сих пор признается одной из лучших в своем жанре.

Для того, чтобы прочувствовать, насколько изменились упомянутые выше настроения с того времени, вкратце изложу некоторые особенности первого фильма. Друзей изначально было четверо. Невеста главного героя была дочерью генерала, который всех доставал своими бесконечными рассказами о Крымской войне - это обстоятельство придавало картине некий комедийный оттенок. Вырвавшись из тюрьмы, отважные англичане взорвали склад боеприпасов, захватили стратегическую важную высоту и продержались до прихода основных сил британской армии - в условиях жесткой конфронтации мировых держав, в преддверии опустошительной войны подобная развязка отвечала духу времени. Главный герой для полного хэппи-энда еще и вернулся на службу.

Нынче экранная бравада неактуальна. Ангажировать суперменов наподобие Шварца или Слая для подобной истории - значит, снимать заведомо старый фильм. Штрихов, выдающих новое десятилетие, в фильме Шекхара Капура предостаточно. Рассуждения о сущности войны пронизаны опытом двух мировых и нескольких последующих войн (как тут не вспомнить о феминистском опыте капуровской Елизаветы?!). Из пятерых вояк минимум трое так или иначе обслуживают идеи пацифизма: дескать, парадный шик и авторитет военных в обществе - не есть повод рисковать жизнью. Собственно, их и стало пятеро для обозначения того, что войн без потерь не бывает: пятый, на поверку оказавшийся органически неприспособленным к войне, был введен в сценарий разве что как необходимая жертва. Иного оправдания его присутствию я не нахожу. Можно было, в принципе, и в таких условиях сохранить четверку - но для этого пришлось бы объединять того, что попал в плен, с тем, что с солдафонскими замашками. То есть, пришлось бы поступиться еще одним актуальным символом.

Конфликт цивилизаций (также животрепещущая проблема нынешней жизни) сам по себе рассматривается небезапелляционно: если в старых фильмах повстанцы иначе как несознательными дикарями быть не могли, то теперь и развитое общество показано по своему несознательным - в том плане, что навязывает свои ценности тем, кто к этому не готов. Неслучайно зрителю не было сказано, что спустя десяток лет после описанных в фильме событий махдисты были разгромлены. Движения, подобные махдистскому, будут возникать по всему миру вновь и вновь. В частности, Судан и по прошествии столетия - одно из самых проблемных государств в мире. К тому же в фильме что-то говорится о предстоящем распаде империй, хотя, кажется, на пике колониального могущества Великой Британии говорить об этом было крамольно, почти как в нынешней Америке.

Несмотря на то, что не обошлось без гор трупов, эффектных батальных сцен, черного англоговорящего друга (иначе в наше время снимать попросту запрещено), Шекхар Капур - безусловно, личность неординарная - в этой работе направил творческие амбиции на поиск альтернативы действующему стандарту исторических боевиков. В отличие от коллег по цеху, ставящих во главу угла захватывание духа у зрителей, Капур, воодушевленный успехом "Елизаветы", определенно не стремится раздувать меха, порой и вовсе игнорируя динамику. На иного зрителя такая аритмичность повествования может нагнать скуку. Получается, как в анекдоте про быков - все стремительно бегут с горы, а этот спокойным, размеренным шагом приближается к "нелепым телодвижениям". По правде говоря, мне эта доспилберговская размеренность, приправленная чередой чудесных спасений, показалась утомительной. Во всяком случае, от фильма, начало которого так решительно отметает сложившиеся представления о викторианских устоях, можно было ожидать большего.