Какой-то мудрый бритоголовый якудза, а точнее – монах, посылает какому-то партнеру в Америку щенка породы акита. На вокзале клетка с собачкой падает с тележки грузчика, дверца распахивается, и собачка оказывается на свободе. Ее подбирает профессор музыки Паркер Уилсон, приносит домой и после оживленного спора с женой оставляет. Проконсультировавшись с японским другом (у каждого нынешнего американца, надо полагать, есть японский друг), профессор выясняет, что собачка – королевский породы, а на ошейнике у нее – брелок с иероглифом «хати», то есть – «восьмой». «Восьмерка - знак магический, верхней петлей он связывает тебя с небом, а нижней – с землей», - говорит японец. Профессор с Хати зажили душа в душу. А потом профессор умер. И Хачи, для которого весь смысл жизни заключался в хозяине, стал каждый день приходить к вокзалу и ждать – пока хозяин был живой, он ежевечерне возвращался с работы электричкой в пять вечера…

Наверное, вы уже слышали, что эта история действительно случилась, только не а Штатах, а в Японии, и не сейчас, а восемьдесят лет назад. От этого, впрочем, не меняется ровным счетом ничего. Потрясающая преданность, глухая к доводам логики и к здравому смыслу, будет потрясать всегда и везде – потому что в жизни такое почти не встречается. Даже среди собак, я уж про людей не говорю. Такие фильмы просты, как пять копеек, и бесценны, потому что задают идеал. В попытке дотянуться до него, глядишь, что-то и получится…

Фильм, как нетрудно догадаться, вышел надрывный. Особое действие, конечно, он оказывает на тех, кто пережил смерть своей собаки. Мелодраматическую интонацию Халльстрем развивает мастерски, давя на слезную железу зрителя вроде и не назойливо, но неумолимо. Очень похоже, что вместе со слезами выдавливает из организмов смотрящих какую-то еще пакость. Впрочем, это, наверное, все-таки индивидуально.

О чем фильм? Ясное дело – о том, насколько собаки лучше людей. Причем не только в смысле верности, но и как актеры. Сцены, где участвует пес (а точнее, четыре пса, играющих Хати в разном возрасте), отличает не только собачья гениальная простота, но и вечная человеческая фальшь. Актеры обескураживающе неестественны. Исключений только два. Второе – это японский коллега профессора (ну, японцы настолько неформатны, что их фальшь не различишь под их своеобразием). Второе исключение – Ричард Гир, прекрасно сыгравший профессора, этого пожилого добряка, которого любят все. Он прост, как его пес, и поэтому они играют в одну игру.