По мнению режиссера Дубровицкого, в каждом мужчине от 40 до 50 есть Иванов. Так что снимал он не просто экранизацию Чехова, а историю вне времени, а значит – современную. Не случайно одежду Серебрякова в этом фильме можно легко представить и на каком-нибудь щеголе начала третьего тысячелетия.

Между тем, играет он среднерусского дворянина чеховской эпохи, когда телевизора еще нет, но на мотоциклах уже ездят. Ему за 35. Он где-то служит, но не сильно, потому что нам ни разу не удается этого увидеть. У него усадьба, в которой сплошь – пустые комнаты. У него жена, которую он не любит. Жена – еврейка, бросившая семью и веру ради жизни с этой амебой. А у него – искания, столь обычные для русского мужчины в среднем возрасте, если верить режиссеру Дубровицкому. Хорош Иванов или плох? Бог его знает. В каждом человеке так много винтиков, шестеренок и клапанов…

Подвиг Дубровицкого нельзя не оценить: снять Чехова сейчас – все равно, что прыгнуть с вышки в бассейн без воды. Похоже, что отчаянность этого поступка Дубровицкий воспринял, как индульгенцию, и поступил с оригиналом настолько вольно, насколько может человек, перед этим оригиналом преклоняющийся. Затянутый до почти трехчасового максимума, «Ивановъ» переполнен эпизодами режиссерского самолюбвания, как кулуары Дима Билана – восторженными нимфетками. Упругий и динамичный текст чеховской пьесы Дубровицкий переделал в монотонное нескончаемое ноющее «я».

Но странно: эффект от всего этого сильнейший! Безусловно, фильм «Ивановъ» и почти одноименная пьеса – две разные вещи. Чтобы убедиться в этом, я специально впервые в жизни прочитал оригинал. Там все не в пример динамичнее, да. Но, скажем, концовка вызывает оторопь своей искусственностью. Наверное, недаром все-таки Антон Павлович считал «Иванова» своей неудачей и запрещал его ставить. Дубровицкий сделал сильную вещь, которую надо досмотреть, собрав все душевные силы. А прекрасная актерская бригада вам поможет. Наблюдать за ней – это кайф.