Серебренников нынче очень модный. Очень, очень модный. Это вам скажет любой Стремящийся к Эстетизму, теребя под мышкой затертый от восторга "Духless". А братья Пресняковы - авторы оригинальной пьесы, по которой поставлен фильм - еще моднее! Они, в общем, сейчас уже почти так же актуальны, как и Чехов, скажут Стремящиеся и даже Прорубившие. Ну, в смысле, актуальны сегодня, как Чехов тогда. А уж когда Серебренников ставит Пресняковых - это, ребята, начинается такой культурологический и контркультурный перфоманс, что просто раскрывай рот, после чего плачь, плачь, танцуй, танцуй.

Пьесу Пресняковых Серебренников ставил в театре. Потом перенес ее на экран и представил на "Кинотавре". Фильм получил главный приз, чем вызвал бурную, хотя и несколько невнятную радость у одних и легкое недоумение у других. Бурная радость в основном объяснялась тем, что по всем канонам такие фильмы главные призы не получают. А легкое недоумение, что неудивительно, объяснялось теми же самыми мотивами.

Впрочем, нам с котом Бубликом, как людям неэстетичным, негламурным, нетусовочным и, в общем, вполне бескультурным, что восторги, что хулы - совершенно до фонаря, поэтому займемся нашим обычным препарированием, невзирая ни на нового Чехова, ни на старых Пресняковых. Вперед, полковник, как в атаку...

Сюжет. Некий Валя (Юрий Чурсин) - современный Гамлет. Он, конечно, не принц Датский, а всего-навсего незадачливый полученец высшего образования, которое ему на фиг не нужно, но зато маета у Вали - самая что ни на есть принцдатская, патентованная! Ничто не радует Валю. Да и в датском королевстве - не все ладно. Папа Гамлета, который был то ли военный, то ли милиционер, почил в бозе, скушав отравленных грибочков. Ну, знаете, как оно бывает в Дании: поужинал и умер. Скоропостижно, так сказать, скончавшись. Тем более что проблемы со здоровьем были - ну как не быть! Выпивал папа Гамлета не по-датски, а то ли по-военному, то ли по-милицейски, что на самом деле не отличается ни количеством, ни качеством, ни видом употребляемых напитков.

Гамлет Валя внутренне чует, что папа все-таки умер не просто так - уж больно подлый Клавдий, брат отца Вали и по совместительству дядя Гамлета, радуется тому факту, что он смог остаться наедине с Гертрудой - матерью Гамлета. Гертруда - женщина с бюстами и трезвым отношением к жизни. Гамлета она любит, но и Клавдий вызывает в ее теле сочувствие - в конце концов, женщине трудно без мужчины. Да и квартира у них большая и несколькокомнатная, так что Клавдий от них никуда не денется - мужчине без квартиры тоже неприятно.

У Гамлета, понятное дело, есть своя баба - Офелия. Ей до боли, до зубовного скрежета и до ломоты в пояснице хочется за Гамлета замуж. Но он все не может себя найти, мается и просит сделать ему онанизм в маске зайчика, одновременно слегка придушив, - вот такие у принца империальные страсти.

В общем, перед Гамлетом во всю ширь встает вопрос: тварь он дрожащая или право имеет. В том смысле, что мочить или не мочить дядю Клавдия, который, в общем-то, подлый негодяй. Быть или не быть кровавой мести - этот вопрос волнует зрителей.

Да, теперь все-таки о сюжете. Гамлет работает в милиции - изображает жертву в следственных экспериментах, которые снимает на камеру доблестная сотрудница Люда (Анна Михалкова). Перед Гамлетом, Розенкранцем (Виталий Хаев) и бесстрастной камерой проходит целый ряд совершенно отвратительных явлений человеческой жизни: Вольтиманд, Корнелий, Гильденштерн, Карась, Тахир Закиров и, даже страшно сказать, Верхушкин.

***

Скажу сразу - восторгов подавляющего большинства критиков (некоторые в рецензиях аж заходятся) и многих зрителей я не разделяю. Однако не буду также утверждать, что кино плохое, оно не плохое. Фильм яркий, действительно авторский (а это только плюс), необычный, во многом провокационный, но провокации в нем какие-то уж больно вычурные и вымученные. Вся эта маета Гамлета в бейсболке - невероятно натужная. Все эти постоянные аллюзии и цитаты "для своих" из Шекспира, Линча, "Донни Дарко" и так далее оставляют впечатление, что режиссер ими затыкает дыры тогда, когда самому сказать уже нечего. Или не о чем. Это как Гензель и Грета - идут и рассыпают зерно, чтобы обозначить свой путь. Серебренников обозначает свой путь цитатами, часть из которых выглядит на редкость неуместно.

Но зато когда режиссера отпускает с принцами, тенями отца в фуражке и линчевски-дарковскими зайчиками, вот тогда становится хорошо. Потому что съемки следственных экспериментов, в процессе которых простые парни рассказывают, как они убивали и расчленяли своих жен, любовниц и просто любимых, - они восхитительны. Разумеется, восхитительны не смакованием омерзительных подробностей, а тем, каким образом и какими словами это все рассказывается. Бытовуха! Бытовуха в самом пугающем и самом узнаваемом смысле этого слова. Вот здесь самые подлинные шекспировские страсти, вот здесь в полный голос звучит такая родная и такая знакомая буфетчица тетя Клава, у которой в туалет пошли поссать, а заплатить - не заплатили.

В качестве очищающего катарсиса Серебренников запустил мощный, хотя и довольно спорный монолог сорвавшегося от созерцания бесконечных убийств капитана Розенкранца. Капитан, беседуя с очередным недоумком, застрелившим в кафе своего одноклассника (в этой роли весьма слабенько выступил Максим Коновалов, и я был просто поражен, когда в нескольких рецензиях прочитал слова восхищения "блестящей актерской игрой"), в конце концов не выдержал и произнес коротенькую, минут на десять, речь, обличающую потерянное поколение этих недоделанных Гамлетов - они же Евгении Онегины.

Речь просто вскипала матом, срывала крышку и переливалась через край. Многие зрители от нее были в восторге, но я опять-таки считаю, что монолог получился слишком длинный, достаточно натянутый и чересчур матерный. Я, конечно, понимаю, что многие люди матом разговаривают, но здесь это как-то явно резало слух. Снижало накал момента. Как говорил один известный переводчик: "Если ты не можешь перевести без мата, значит, у тебя очень бедный лексикон". Но претензии к монологу - чисто постановочные, потому что сам актер Виталий Хаев - лучшее, что есть в этом фильме, он сыграл превосходно.

Резюмирую. Авторское кино. Достойное просмотра, однозначно. Но крайне неровное и во многих моментах очень спорное. (Для тех, кому вообще охота спорить в нынешнее время.) Однако за ряд эпизодов (собственно, почти всех эпизодов расследований) можно простить почти все. Ибо действительно отлично сделано. Убрать бы оттуда этого Гамлета и все эти "цитаты" к чертовой матери - о, вот это было бы совсем хорошо, оригинально и про нашу паскудную жизнь. А Гамлет - нет, он не из нашей жизни. Какие-то рыбы-фугу - что за азиатчина? Выпил водки и рубанул дядю по башке топором, как простой испанский хлопец Рамон Меркадер. Вот и все дела. Вот и вся бытовуха. И не надо жертву изображать - вон она, валяется в винегрете.

Жителям нашего городка доселе не приходилось знать, что е-бургские филологи братья Пресняковы – моднющие драматурги. Что Кирилл Серебренников – моднющий театральный режиссер. Что фильм «Изображая жертву» – основательно перелопаченный их же спектакль в МХТ – потенциально моднющее явление летнего киносезона. Видимо, они так и останутся в неведении. Победитель «Кинотавра» идет в почти пустом зале.

Итак, главное действующее лицо пьесы – бездельник в неснимаемой бейсболке в возрасте, близком к тридцатилетнему. Он бездельничает моделью на следственных экспериментах, укладываясь в очерченные мелом контуры. У него есть свои Офелия, Гертруда, Клавдий и тень отца в звании капитана первого ранга. И, как явствует из вышесказанного, он страдает гамлетовским вопросом – относя его, впрочем, к окружающим. Да, в принципе, и не страдает вовсе – так, вяло задается.

В замечательном фильме «101 Рейкьявик» великовозрастный бездельник по имени Хлинур тщетно пытался законсервировать свое беспечное существование. Его российскому собрату увиливание от ответственности давалось бы с большей легкостью, кабы не агрессивность социума – еще бы, сравните маленькую сытую Исландию с огромной озлобленной Россией, где орут-хамят исключительно все: и тетка при уличном сортире, и тетка при бассейне, и дядька при трамвае.

Застоявшемуся тинейджеру только и остается, что взирать на все равнодушно-инфантильно. Однако в какой-то момент происходит качественный переход этого равнодушия в безжалостность. Зритель сам погружается в это безжалостное настроение: вроде бы людей поубивали и так, и эдак – а ему смешно! Причем смешно уморительно. В самом деле, никого не жалко, никого. По-фонтриеровски прямо как-то получилось.

И плевать на душевность, которой, несмотря на всю черноту юмора, в фильме навалом. Душевны баба героя в своей слабовольной слезливости, даром что на три года старше, мамаша в своей умильной заботливости, дядя в своей простецкости. Душевна мент-оператор (Михалкова), разыгрывающая свою невидимую мыльную оперу по телефону, душевен мент-капитан (Хаев) в своем яростном предфинальном монологе – ведь в его жизни были «плюмбумы», были «курьеры», а тут: «Вы откуда, на х…, прилетели сюда?! Я, сколько жил, никак не думал, что в такое е…натство попаду! Вы откуда все, б…, прилетели?!» А как душевно ряженая в суши-баре (Лия Меджидовна, как всегда, бесподобна) послала босса, устало после этого матюгнувшись!

Он – не такой, он – бездушен, как рыба фугу, обозванная персоналом «сушильни» фугой. Ему, понимаешь, захотелось разнообразия вкупе с удовлетворением видений – хоть какая-то цель в жизни, понимаешь. В финале фильма армия бездельников в бейсболках множится, и становится очевидно, насколько в такой жизни естественны всякие «Изнасилования недели», «Убийства недели» и прочий газетно-телевизионный мусор. И насколько назрел изложенный абзацем выше вопрос.

Главный призер «Кинотавра» - это не рекомендация, а скорее диагноз. Фильм с такой регалией надо обязательно иметь в виду, но смотреть… Смотреть или нет – решать надо осторожно. «Кинотавр» любит отмечать кино жесткое и непростое. «Изображая жертву», помимо этого, еще и смешно. Кому это надо и кто это выдержит?

Главный персонаж – бывший студент Валя, нашедший своим неопределенным талантам очень оригинальное применение. Он работает в милиции, играя на следственных экспериментах тех, кого убили. Жертв. Мертвых людей. Во время экспериментов парень по мере сил прикалывается, снижая впечатление от трагедии. В бригаде – еще трое: ответственный капитан милиции, неопределившийся сержант Сева и Люда – начальница видеокамеры. Капитан нервничает и задумывается о смысле смерти. Сева не уверен, учиться или не учиться, брать взятку или сдохнуть в честности. Люда, не переставая, звонит по мобилке своему неизвестно кому. Кроме того, у Вали нет папы, но есть толстая мама, а также дядя, пытающийся сойти за папу. Если это не «Гамлет», то можете оторвать мне то, что у Вали не стесняются показать.

Разве что Офелии этой бодяге не хватает. Кое-как одетая девушка, делящая с голым Валей ложе – не Офелия, а амеба.

Фильм отлично задуман и со смаком исполнен. Смотреть это высокопрофессиональное месиво, между тем – совсем не легко и вовсе не приятно. Плотный, убийственный юмор совсем не облегчает задачу. Никто, конечно, не сказал, что искусство обязано быть приятным и смотрибельным. В данном случае, оно неприятно по полной программе. Осознать, что мир переполняют безответственные раздолбаи и уродские подонки – не очень-то вдохновляющее открытие. Тем более, что оно из тех открытий, которые давно сделаны. В истории про шекспировского мальчика положительных героев нету. «Изображая жертву» тоже мало что может предложить в этом смысле: самым правильным оказывается капитан, да и тот несдержан.

Фонтан матерщины в его исполнении – кульминация всего. Тут вот пишут, что детей надо четко от этого фильма отделять, что капитанский мат им слушать вовсе ни к чему. Смешно, честное слово! Дети наши еще с детсада привыкли слушать такие арии. Словами их не удивишь. Правда, артист Хаев – может. Его нецензурный всхлип, может быть – последняя попытка предотвратить переполнение мира раздолбаями и подонками. Вряд ли поможет. Мат у нас давно перестал служить индикатором чрезвычайного. А нарушение закона употребляется легко, как мат. Для связки поступков.