В рассказе Льва Толстого столичный сноб вспомнил, что такое грабли, лишь когда они ударили его в лоб. Однако большинство столичных снобов в подобном освежении памяти не нуждается. Есть, правда, среди них и такие, которые рисуют грабли, поют о граблях, пишут о граблях и берут у них интервью – таким образом они материально обеспечивают свой снобизм. Не секрет, что многие сделавшие себе имя на «народной» теме неплохо зарабатывают – так, что волей-неволей засудачишь о кофейнях, о курортах, о бутиках. В этом образе жизни характерны две крайности. Первая – презрение к граблям при зависимости от них, что, в общем-то, есть проявление цинизма. С другой стороны, зависеть от суммы и отвергать условия, которые она создает – тоже либо цинизм, либо неисправимость.

Это – издержки производства. Те, к кому прислушиваются в «народной» среде – инструмент управления мощной силой. «Народ» – и электорат, и общественное мнение, и ведущий потребитель. Почему «народ», а не народ? – потому что первое есть пиар-термин, обозначающий низовые, самые невзыскательные в эстетическом плане сектора, а второе есть население страны, включающее в себя и интеллигенцию, и модную молодежь, и даже столичных снобов. Вот «народу» его «слуги» и задают соответствующий продукт, как фермер задает скотине сено и комбикорм – с утилитарной заботой.

«Команда 49: Огненная лестница» (вот, наконец, добрались и до самого фильма) – типичный образчик кинофуража. Критикуя его, легко нарваться на обвинения в отсутствии всего святого – ведь «народу» может подуматься, что критике подвергается сама профессия пожарного. Но, с другой стороны, фильм-то явно делался без расчета на высоколобую критику – те, кому он предназначен, имеют обыкновение находить в сомнительных и спекулятивных приемах естественное («жизненное», «настоящее» – в общем, то, что надо).

Начинается фильм с грандиозного пожара и подвига пожарного-спасателя. Вызволив жертву из огненного плена, герой сам попал в беду: находясь неподалеку от окна, провалился – видимо, не совсем вертикально – и очутился в самом центре горящего и рушащегося здания. И пошли флэшбэки, повествующие о жизненном пути простого американского героя, о суровых буднях простых парней из народа.

Приходит Джек Моррисон устраиваться в пожарную часть – а там начальник, восседая за столом, точнее, возлегая на нем, в красных семейках, глушит виски из горла; откуда-то взявшийся священник принимает исповедь о половых партнершах; потом выясняется, что все это традиционный розыгрыш, «добро пожаловать в семью». С будущей матерью своих детей он знакомится в обычном супермаркете при банальных, «народных», обстоятельствах. И боевой подругой оказывается не какая-нибудь там утомленная Токио выпускница философского, а тоже в доску своя, из народа: зарабатывающая деланием каких-то кустарных безделушек – то есть, пребывающая в стадии ожидания кормильца – и не чурающаяся мешать пиво с виски. Утром он приносит ей в постель минералки и, используя кольцо не то матери, не то бабушки, признается в вечной любви.

Так проходит десять лет. У Джека и Линды подрастают двое детишек. Однажды вечером приходит муж домой пьяненький, а жена к нему с претензиями: «Ты что ж это, такой-сякой, жизнью своей рискуешь, я по телевизору видела?! А я, а дети?!» И – обратно за плиту. Вот и вся семейная сцена. Братья-пожарные дружат семьями, устраивают розыгрыши, делят горечь утраты. Свои ребята – одна команда. Канают и грубоватые шуточки про геев, которые, разумеется, претендовать на место среди «своих ребят» не могут по определению. О капитане один из молодых в начале фильма говорит с восхищением: «Классный мужик!..» Такие парни, как Джек Моррисон, дают нам понять, и становятся классными мужиками. Если до того они не оказываются принятыми живыми на небо.

Предыдущий крупномасштабный проект о нелегкой доле пожарных назывался «Обратная тяга». Спецэффекты тогда, в 1991 году, получились не хуже, чем в 2004. Осуществлял постановку более именитый режиссер – Рон Ховард. Актерский состав был посолиднее: Курт Расселл, Уильям Болдуин, Роберт Де Ниро, Дональд Сазерленд, Ребекка Де Морней, Дженнифер Джейсон Ли, Скотт Гленн – все они именно что играли, в меру своих немалых способностей. В «Огненной лестнице» звезд первой величины поменьше: Хоакин Финикс да Джон Траволта. Из прочих знаменитостей были замечены: вновь безуспешно доказывающий право на выражение эмоций Роберт Патрик, обратившая на себя внимание в «Запятнанной репутации» Джесинда Барретт, очередная «черная надежда» Моррис Честнат, многообещавший Балтазар Гетти. Все они очерчивают лекала – делают то, с чем справился бы любой актер мыльной оперы. Особенно невыносимы своей фальшивостью так называемые психологические сцены: страданья, признанья, братанья.

Любишь медок – люби и холодок. Чтобы проявлять себя в искусстве, отмечайся и там, где искусство теряет свое благородное название. Посредством таких агиток неплохие актеры отрабатывают на патриотической барщине. Поверить в то, что они делают это искренне, попросту невозможно. И ведь происходит такое регулярно: для женской части «народа» штампуются душещипательные комедийки-мелодрамки вроде «Госпожи горничной», «Стильной штучки» и «Любви по уведомлению», для мужской – американские и прочие народные сказки о «людях долга и отваги» наподобие «Спецназа Города Ангелов» или вот «Огненной лестницы». Заказ тут настолько очевиден, что создается впечатление, будто сценарий писали талантливые пожарные, и утверждало его высшее руководство пожарной службы.

А подобная мера понадобилась – и не в последнюю очередь благодаря одной веселой ньюйоркской секретарше, увлекшейся опытом по совмещению оргазма с патриотическим экстазом. Покоренная беспримерным мужеством пожарных при тушении ВТЦ, она внесла свой посильный вклад в дело восславления героев – ублажила по дороге в офис в собственной машине три сотни представителей профессии. Вот такая у нее оказалась, как в анекдоте, одна большая любовь в жизни. А что пожарные? Во всем остальном они обычные мужики, ничто человеческое им не чуждо – и надо же, в результате скандала многие из знакомых секретарши оказались уволены. Вот пожарные боссы, озаботившись моральным обликом своих подчиненных, видать, и решили подкорректировать некоторые акценты в психологической установке. Смысл их послания формулируется примерно так: любить пожарных надо, но не с таким, пожалуй, рвением – вы уж, милые дамочки, больше их… того, платонически. У них ведь и семьи образцовые имеются.