Хочется быть оригинальным и сказать, что «Жизнь других» - унылое дерьмо. Но не получается. Это отличный фильм. Впрочем, унылый.

Возможно, «Оскара» ему дали из-за антикоммунистического пафоса, однако фильм – совсем не об этом, а о том, как человек принимает решения. Герд Визлер, капитан «Штази», мастер допросов и дознаний, получает команду день и ночь следить за драматургом Георгом Драйманом – власти подозревают его в неблагонадежности. Квартиру Драймана начиняют жучками, что позволяет Визлеру слушать, как литературный гений недоувлетворяет свою любовницу, исполняет классическую музыку и рассуждает на гуманные темы. Уверенный в правоте СЕПГ (и товарища Хонекера лично), постепенно Визлер убеждается: драматург совсем не враг, он просто – другой человек. Ну, и что делать солдату социализма в такой ситуации? Засунуть свои открытия в задницу – или измениться? Что выберет Визлер?

Эволюцию бесстрастного чекиста Флориан Хенкель фон Доннерсмарк (дал же бог имечко!) показывает настолько мягко, насколько это вообще возможно. Психологически, Визлер вызывает доверие. Фактологически, вопросы есть. Знатоки реалий «Штази» утверждают: в условиях этой организации, где все просвечивалось насквозь, нереально было поступить так, как поступил Визлер. «Но фильм хороший», - добавляют поспешно. И тут мы возвращаемся к тому, с чего начинали. Не о «Штази» это кино. И поэтому фантазии о «Штази» простить можно. «Штази» - не персонаж, а инструмент для создания экстремальной, пограничной ситуации, когда последствия поступков особенно чреваты. И цена решений поэтому – невероятно высока. А значит, и герои более героичны.

Фильм – о человеке. И вот в изображении человека Доннерсмарк хорош. Он три года пестовал и лелеял эту идею – писал сценарий в аббатстве своего дяди в Венском лесу, снимал, монтировал. Мучения принесли плоды - фильм получил «Оскар» и «Феликс», и это – лишь вершина призового айсберга. Как и любой немец, Доннерсмарк страдает некоторой напыщенностью, несколько театрален – но это искупается его стремлением к честности и позитиву. И отличным пониманием человеческой души, где смесь темного и светлого постоянно смешивают и встряхивают, как будто в насмешку.