Колумбия. Город Картахена. Конец 19 века. Молодой романтический балбес Флорентино Ариза с первого взгляда влюбляется в дочь торговца мулами Фермину Даза. Немного подумав, красавица отвечает ему взаимностью и соглашается выйти замуж за этого, будем говорить, нищеброда. Отец, именно по этой причине – против. И он увозит дочь очень далеко. Флорентино страдает. Он уверен, что никогда не забудет Фермину. Сердце Фермины тоже разрывается от горя. Но она придумывает себе другую историю…

А перед этим нам покажут короткую прелюдию: старый муж Фермины падает со стремянки, разбивается насмерть, и к вдове сразу после похорон приходит согбенный Флорентино и предлагает воскресить любовь молодости.

Когда это кино показали старику Габриэлю Гарсия Маркесу (по одноименному роману которого оно и поставлено), тот, досмотрев до конца, воскликнул: «Браво!» (и прослезился, разумеется). В возрасте 82 лет такая концовка должна производить разрывающий эффект даже на того, кто ее придумал. Роман был опубликован 25 лет назад, но уже тогда Маркес много понимал про старость. Впрочем, фильм не о том, что любви все возрасты покорны. Фильм – о том, что жизнь не ограничена каким-то возрастом. О любви он, конечно, тоже.

Увы, режиссер Майк Ньюэлл – далеко не Маркес, и весь сок прозы латиноамериканского титана он передать не в силах. В итоге, фильм нудноват. Но зато красив. Тут Ньюэлл свое дело туго знает. Большой любитель аутентичных натур, он заставил съемочную бригаду работать в настоящей Картахене и получил взамен потрясающие виды и неповторимый колорит. Однако выехать только на одном колорите было слишком смелой идеей. Это у Ньюэлла и не получилось. Идея хороша, оформление тоже, но внутренней силы – нерва, так сказать - фильму недостает.

И Хавьер Бардем, и Джованна Меццоджорно (которая, напомним – несостоявшаяся жена Муссолини в «Побеждать!») должны были без проблем этот нерв образовать. Роль Бардема вообще такая, что вроде бы гарантировала ему бенефис. Почему этого нет? Почему у Бардема получился какой-то шаловливый стремительно состарившийся гном, а у Джованны – ходячая кукла с нервным тиком? Может быть, потому, что простаку Ньюэллу противопоказано говорить высоким штилем? Вероятно, для того, чтобы выглядеть в нем величественным, а не утомительным, надо быть Маркесом, а не Ньюэллом. И писать книги, а не снимать кино…