Где обитают ангелы, скажите на милость? Вопрос риторический - разумеется на небе, там, куда направляем мы взоры в поисках высших, божественных сил. А скажите, если какому-то ангелу по воле Всевышнего, либо по собственному желанию захочется спуститься с небес на Землю, какой транспорт он предпочтет, чтобы не слишком долгим был путь? И вновь ответ очевиден - не так велик выбор современных средств воздухоплавания: ракета или, скажем, самолет. Теперь понятно, почему желающим повстречать живого ангела-обитателя небес - резоннее всего караулить удачу в аэропорту: Скорее всего именно там появится это существо не от мира сего в человеческом обличье - например, девушки.

Вот так, в лаконичном блоковском стиле ("Ночь. Улица. Фонарь. Аптека"), зашифровали ключ к пониманию своей картины авторы ленты "Небо. Самолет. Девушка" - ремейка популярного фильма 1968 года "Еще раз про любовь" режиссера Георгия Натансона по пьесе Э. Раздинского "104 страницы про любовь".

В кафе столичного аэропорта тележурналист Георгий (актер Дмитрий Орлов, в 1-ом фильме - физик Эла Евдокимов в исполнении Александра Лазарева), коротающий время в ожидании рейса, знакомится с бортпроводницей Ларой. Рената Литвинова, писавшая сценарий, судя по всему, "на себя", не рискнула доверить кому-либо другому эту роль, сыгранную 35 лет назад Татьяной Дорониной. И думаю, оказалась права - образ Лары несет в фильме очевидный авторский оттенок, ибо встроен в сюжетную канву по законам совсем иной, весьма оригинальной архитектуры, нежели доронинская стюардесса Наташа в ленту Натансона. Последнюю можно назвать типичной мелодрамой, а саму Наташу - сентиментальной идеалисткой, мечтающей "о морях и кораллах", несмотря на горькую судьбу газетного кораблика.

Наташа грезит о высокой любви, а о чем грезит литвиновская Лара (да и грезит ли вообще?!) - для внимательного зрителя не столь очевидно. Не случайно, наверное, в том эпизоде, где героиня Дорониной исполняет романтическую песенку про кораблик, моросящую весеннюю капель и ромашку-гадалку, Лара из 21 века обращается к ретро-романсу "Если все не так…", прозвучавшему в довоенном фильме "Моя любовь". Вот именно! Для того и явилась на планету Земля эта девушка-ангел, чтобы, словно рентгеновскими лучами, посветить души мгновенно окруживших ее персонажей и поставить неутешительный диагноз: "Не так живете!"

Вот она - литвиновская задумка, органично воплощенная на экране режиссером - дебютанткой Верой Сторожевой, расположившей вокруг главной героини галерею наших современников, пораженных, как выясняется, серьезными недугами души и сердца. Они, привыкшие существовать по законам российской морали 2003 года, приняли своеобразные правила игры, комфортные постольку, поскольку нет других, более подходящих. Но когда эти самые "понятия жизни" подвергаются оценке в иной системе критериев, скажем так - высших (небесных?), то зрителю сразу становится совестно за то, какими нравственно убогими существами предстают под "рентгеновским лучом" стюардессы Лары персонажи фильма, да скорее всего и мы с вами, им подобные.

Героический журналист Георгий оказывается примитивным донжуаном, для которого за понятием "любовь" стоит не более бокала вина, предложенного девушке при знакомстве, да решительной атаки с поцелуями и маршрутом в постель. Словно попугай твердит он "да" на вопрос Лары, любит ли он ее, да еще похоже и удивляется про себя: ну что ей еще надо от такого мужественного красавца - обладателя модной профессии, авто и современно обставленной двухэтажной квартиры? Подружка Лары по прозвищу Мышка оборачивается меркантильной и рассчетливой Коробочкой, хотя сперва вроде бы вызывала жалость, олицетворяя собой образ не очень счастливой девушки, так и не обзаведшейся к 30 годам семьей, заботливой маминой дочки и верной наперсницы главной героини. Безответно влюбленный в Лару командир воздушного лайнера (М.Ефремов) с помятым лицом проигравшегося в пух и прах картежника всякий раз, оказавшись с ней наедине, бубнит свои признания, в которых так и слышится: "Сегодня опять не повезло, авось завтра отыграюсь!"

И над всем этим паноптикумом мелких страстей и дешевых надежд человеческих возвышается Лара - право слово, так и хочется написать "в нимбе святой отстраненности от грешной суеты земной". Ее Любовь воспринимается как чистый символ, в ней нет ни матримониальной практичности Мышки, ни беззащитного романтизма доронинской Наташи. Разумеется, Лара произносит слова, совершает поступки, но драматургия этой роли выстроена Ренатой Литвиновой абсолютно линейно: характер героини не претерпевает никаких метаморфоз, не развивается от завязки через кульминацию к развязке, словно робот, действующий по заложенной в него программе - тестировать окружающих на своеобразный уровень "нравственной пригодности".

Диагноз авторов фильма жесток: никому из персонажей не удается сдать экзамен требовательному ангелу. Даже эмоциональный выброс Георгия в финале, предложившего-таки Ларе руку и сердце, тянет на "тройку с минусом": герой скорее сдает позиции, нежели совершает трудное восхождение к новой для себя духовной вершине.

А вообще-то довольно любопытно отыскивать в фильме маленькие свидетельства неземного происхождения Лары. Например, знакомясь с Георгием, она не сразу называет себя, а в легком замешательстве говорит: "У меня некрасивое имя". В самом деле - ведь им там на небесах наверняка привычнее другие имена, что-то вроде "Азазель", "Люцифер", и звучание родного нашего "Лара" кажется небожителям уродливой какофонией. Дважды по ходу действия заказывает себе Лара "человечью" еду (салат) и оба раза к ней не притрагивается. Не спорю - в одном из эпизодов героиня поддерживает себя порцией коньяка, так может для ангелов это единственно приемлемый земной продукт?!

Ну, а если серьезно, в заключении имеет смысл еще раз припомнить строки песенки стюардессы из фильма № 1: "А весной линяют разные звери, не линяет только солнечный зайчик!". Вот он - мостик, проложенный через 35 лет к образу, созданному Ренатой Литвиновой. "Солнечный зайчик" блондинки Лары - уникальное мерило истинности чувства, его глубины, готовности к самопожертвованию во имя него - подобно эталону в Палате мер и весов не подвержен сезонным метаморфозам, и с первого до последнего кадра являет собой образец-напоминание - какова она, любовь идеальная, та, на которую вряд ли кто из нас способен.

Известие о трагической гибели Лары, звучащее из уст рыдающей Мышки в финале картины, воспринимается скорее не как неизбежный факт отторжения грешным миром инородной, светлой субстанции, а как плановое завершение Миссии небесной пришелицы, отправившейся одной ей ведомым путем обратно, в свою привычную ангельскую обитель.

Интересно, а что обо всем этом у Радзинского?