Время от времени хочется писать страницу за страницей о какой-нибудь невероятной киногадости, а про хороший фильм ни слова сказать не получается. Эту особенность свою я изучал годами, и пришел к неутешительному выводу. Чем больше слов, тем хуже фильм.

Кинематограф - всего лишь вид искусств, не лучше и не хуже остальных. Кто сказал, что кинематографические иконы не существуют? Существуют, причем "икону" следует воспринимать дословно.

Не поймите меня превратно, я с удовольствием буду обсуждать превратности сюжета, время от времени указывая на ошибки режиссера. Но, натурально, нет никаких сил и желания обсуждать библейский сюжет. Это удел богословов, а не любителей кино.

Скажу сразу, что Гибсона обвиняют во всех смертных грехах. Включая разжигания расовой ненависти. Я никакой расовой ненависти не заметил, фильм лишь следует библейскому канону. В этом таится и главная проблема - и многие зрители поймают себя на постоянном сравнении с Jesus Christ Superstar, как бы неуместно такое сравнение ни было.

Необыкновенная реалистичность происходящего на экране свойственна режиссуре Гибсона. В любом другом случае это было бы излишне. The Passion Of The Christ, тем не менее, работа натурализма необыкновенного.

Картина - одна из тех, на которых в зале молчат, а перед началом фильма рекламы не показывают. Сам Мел даже появляется на минутку, и держит гвоздь. Не каждому такое под силу.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ГОЛЛИВУДА

Снимать фильм по всем известной книге трудно и ответственно: результат должен быть не хуже первоисточника, а режиссер – достойным посредником между автором книги и зрителем, собеседником автора или даже его соперником. «Когда берешь всем известную историю, по поводу которой уже существует так много сложившихся мнений и предрассудков, остается только одно – быть максимально верным этой истории и постараться по-своему творчески ее изложить» – сказал Мел Гибсон и стал режиссером очередной экранизации одного очень известного, более того, для многих священного текста – Евангелия.

Гибсон – католик-традиционалист (во всяком случае, он суровее Папы относится к вопросу о языке богослужения – только латынь), он выбрал путь посредника. Свой фильм «Страсти Христовы» Гибсон посвятил последним часам земной жизни Иисуса Христа. От молитвы в Гефсиманском саду, через предательство Иуды, суд синедриона и прокуратора Иудеи, бичевание и путь на Голгофу – к распятию. Все эти события сжаты до двух часов экранного времени, в которые зрителю предлагается прочувствовать и почти физически пережить страдания великой жертвы и великой боли. Мел Гибсон, для которого это третий фильм в режиссерской карьере, снял очень каноничный и предельно натуралистичный киновариант страданий Иисуса Христа.

Сценарий был написан Бенедиктом Фицджеральдом и самим Гибсоном очень скурпулезно и ответственно – по четырем Евангелиям. Пересказ событий последних 12 часов жизни Иисуса изредка прерывается обрывками воспоминаний Христа, Богоматери или апостола Петра – и в фильме возникают эпизоды детства Иисуса, Нагорной проповеди или Тайной вечери. Из апокрифов позаимствованы ставшие не менее каноничными сюжеты, например: чудесное появление отпечатка лика Христа на полотенце, которое ему подала женщина по пути на Голгофу. По воле авторов фильма вводится только один персонаж, а точнее, обретает в фильме плоть, материализуется – Сатана. Он выглядит как бесполое существо (роль исполняет женщина, Розалинда Челентано, а озвучивает – мужчина), внушающее необъяснимый страх и ужас, и по ходу фильма несколько раз искушает Христа и апостолов. В остальном Гибсон чрезвычайно дотошен и аккуратен, в том числе в вопросе языка фильма. Все герои фильма говорят на тех языках, на которых они говорили две тысячи лет назад: иудеи, включая Христа и апостолов, – на арамейском, римляне – на латыни. Поэтому в наш прокат фильм выходит без дубляжа, с субтитрами на русском языке, и мы можем слышать совершенно особенную музыку древних языков.

Дотошность Гибсона этим не исчерпывается. Самым ответственным и старательным образом он воспроизвел физические мучения Иисуса Христа, превратив следование канону на экране в натурализм. В Голливуде гордятся: «Актер, сыгравший Иисуса Христа, не изображал физические мучения, а действительно испытывал их». И почти с удовольствием перечисляют все, что пришлось пережить актеру: нести небутафорский крест весом около 70 килограммов, страдать от волдырей, которые появились от многослойного грима, и переохлаждения, перенести легочную инфекцию, вывих плеча, многочисленные порезы и раны. «Но если бы я не прошел через всё это, страдание на экране никогда не было бы подлинным», – говорит Кейвизел. Кровь, действительно, выглядит очень настоящей и не переставая хлещет с экрана, начиная со сцены бичевания до самого финала. Крючья сдирают кожу вместе с мясом и обнажают ребра, гвозди пронзают ладони, кости с хрустом ломаются. Не зря представители дистрибьюторов на показе фильма на 58-го межгосударственном кино-теле-видеорынке советовали прокатчикам из регионов вывесить в кинотеатрах объявления о присутствующих в фильме сценах насилия и предостеречь покупать билеты людей с неустойчивой нервной системой и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Неудивительно, что из статьи в статью о фильме Гибсона кочует история о 50-летней женщине из штата Канзас, которая умерла от сердечного приступа прямо на премьере. Да и я, признаю непрофессионализм, сама несколько раз отворачивалась от экрана.

Американские зрители утверждают, что это «больше, чем просто фильм», это «движение Святого Духа». Папа Римский Иоанн Павел II говорит после просмотра: «Все так, как это было». Но при всей каноничности и достоверности (раз Папа сказал!) фильма интересней кажется то, как режиссер, который хотел быть просто посредником между Священным писанием и современным зрителем, проговаривается и незаметно для себя в истории о Христе рассказывает нам об американском кино и самом себе. Для Гибсона страсти Христовы – это, прежде всего, страдания плоти. И это гораздо важнее обвинений в антисемитизме и оскорблении чувств верующих, которые предъявляют фильму и режиссеру. Антисемитизма в нем не больше, чем в самом Евангелии, а фильм на религиозную тему не может быть принят церковью без оговорок: все-таки кино – это дело светское, церковью не освященное, да к тому же развлечение. Но Голливуд, который философские вопросы если и не подменяет, то рассматривает через что-нибудь вполне реальное, осязаемое, что может болеть, истекать кровью и умирать – это почти кредо. А для актеров необходимость пострадать не только душой, драматическими талантами, но еще и телом (не только Кейвизел, вспомнить хотя бы недавний триумф изуродованной в «Монстре» Шарлиз Терон) стала почти профессиональной обязанностью. Шум СМИ вокруг фильма, его коммерческий успех (а «Страсти Христовы» в Америке уже называют кассовым рекордсменом и главным претендентом на Оскар-2005) теперь неотъемлемая часть фильма. Ну а сам фильм – визитная карточка американского кино. Гибсон сформулировал базовые ценности Голливуда: канонично (по отношению к законам жанра, Голливуда – любого священного текста) и натуралистично. И хотя этим «канонично и натуралистично» фильм Гибсона исчерпывается, он ценен, как и любая визитная карточка, яркая и запоминающаяся. Чего еще желать режиссеру Гибсону?

После такого фильма немудрено возненавидеть весь род людской. Не евреев по отдельности - а всех, скопом. Не знаю, почему на Гибсона так накинулись с обвинениями в антисемитизме (точнее, знаю, но говорить не стану). В его фильме наиболее симпатичные персонажи как раз к евреям принадлежат. А наиболее отвратительные типажи – наоборот, римляне. Однако парадокс в чем? Ведь на Голгофу-то Христа послали не римляне, не Понтий Пилат - а евреи, первосвященник Каифа со своей компанией. Их-то Гибсон показал без прикрас, им-то он и ставит в виду гибель Сына Человеческого. А римляне просто умывали руки и выполняли приказ. При этом, конечно, избивали Христа с неописуемым садизмом. Однако и среди них нашлись состарадательные люди - центурион, остановивший избиение осужденного Мессии на улицах Ершалаима, либо тот хрестоматийный легионер, который подал Распятому на копье губку, смоченную в воде. Или в вине – могу ошибаться, в Евангелии не силен.

К чему это я? К тому, что воспринимать "Страсти" как пропагандистский фильм - это полный идиотизм. Мне по-настоящему жаль тех людей, которые увидели у Гибсона нападки на кого бы то ни было - или на что бы то ни было. Как по мне, так метод Гибсона кристально прост и чист: он сделал все, чтобы не отступить от правды. Но, конечно, правда, как обычно, кому-то колет глаза. И колет тем болезненнее, что фильм сделан на потрясающем профессиональном уровне. Вот в этом и проблема критиков, которые на видят главной правды фильма - а она в том, что хороших людей всегда и везде неизмеримо меньше, чем плохих. И среди евреев, и среди прочих.

Но тем они и ценны.

О сюжете говорить глупо. Думаю, всем известно, что речь идет о последних 10 часах из жизни Христа. Начинается все со сцены в Гефсиманском саду, где Христос (уже знающий, что его предали) предчувствует скорые испытания. Он по-настоящему боится, его бьет крупная дрожь, у него - полубезумный взгляд. В конце концов, он - всего лишь человек. Но что это за человек! Когда его приходят арестовывать, он уже вполне готов принять свой крест, он совершенно спокоен и останавливает апостола Петра, намеревающегося пролить кровь людей первосвященника Каифы. Он отдается в руки врага. И начинается почти двухчасовая картина непрерывных истязаний человека, который никому не хотел причинить зла.

Посмотрев все это, я прекрасно понимаю, почему на просмотре "Страстей Христовых" умирают люди (на момент написания рецензии их было двое). Это на самом деле очень трудно смотреть. А было бы и вовсе невозможно, если бы не потрясающее режиссерское мастерство, которое проявил Гибсон. Я и раньше понимал, что он - неплохой постановщик, "Храброе сердце" всегда считал отличным фильмом. Но "Страсти Христовы" - фильм просто выдающийся. И полуторачасовые побои Христа зритель может выдержать только потому, что Гибсон сделал свою работу на колоссальном уровне. Фильм затягивает, он создает особую вселенную, которая всасывает тебя, из которой невозможно вырваться, в которой надо оставаться, пока она существует. И в последней сцене, сцене воскрешения Христа (надеюсь, никто не сочтет эти слова спойлером) ты испытываешь только одно ощущение: громадного облегчения... нет, не облегчения - очищения от того, что ты только что просмотрел. И я думаю, что Гибсон проводит зрителя через радикально жестокий видеоряд именно для достижения такого вот конечного эффекта.

Впрочем, кто знает, ради чего снимал свой жертвенный, многострадальный фильм этот странный австралиец, который, будучи католиком, упорно воюет с официальной католической церковью, который считает, что современный зритель способен воспринимать древнеарамейский язык и который, в конце концов, снимает со своего божественного проекта прибыль в несколько сот миллионов долларов? Может, "Страсти Христовы" - на самом деле, грандиозный, тонко просчитанный коммерческий проект. Мне, честно говоря, это безразлично. Все, что я вижу в фильме Гибсона - это одну из лучших демонстраций суровой, кричащей и побеждающей все правды, которую я когда-либо видел в кино. Я вижу абсолютно потрясающую игру Джеймса Кэвизела, еще одного ревностного католика, который в любой другой своей роли даже не приближается к нынешнему уровню. Я вижу фильм, безупречно поставленный и снятый. И я понимаю, что то чувство, который я испытал вчера, вечером 26 марта 2004 года, когда смотрел "Страсти Христовы", я никогда не забуду. Аминь, друзья и подруги!

“Тогда была пятница перед Пасхой, и час шестой. И сказал Пилат иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, Распни Его!… Тогда наконец он предал Его на распятие. И взяли Иисуса и повели.»
 

Сложно отделить фильм от той мифологической составляющей, которая является его неотъемлемой частью и интригует не меньше самого фильма. Зачем понадобилось самому успешному из голливудских небожителей последних двадцати лет снять на собственные деньги – а сумма бюджета получилась не маленькая, 25 млн. долларов – очередную экранизацию Библии и той ее части, что посвящена самому известному человеку Земли? Зачем вообще Мелу Гибсону понадобилась своя собственная трактовка события, отделенного от нас не только двумя тысячами лет, но и тысячами других версий и прочтений? Ответы на эти любопытные вопросы мы получим, если вступим в «святая святых» клана Гибсонов – их личную жизнь.

Мел Гибсон и его многочисленная семья принадлежат к так называемому традиционалистскому течению в католической церкви, не признающему решений Второго Ватиканского собора, на котором католическая церковь была серьезно реформирована и была принята резолюция, снимающая с евреев обвинение в убийстве Христа и призывающая к примирению христиан и иудеев. В семье Гибсонов строго чтут старые христианские традиции и совсем не случайно, что младшая его дочь Ханна пару лет назад постриглась в монахини. Как представители традиционалистов, Гибсоны и сейчас уверены, что всю церковную службу нужно вести на латыни.

Из всего вышесказанного вытекают два серьезных последствия, которые лишь подогрели интерес широкой общественности к постановке Мела Гибсона. Выступая за историческую правдивость и адекватность первоисточникам, Гибсон добился того, что все герои заговорили на языках того древнего времени: иудеи – на арамейском, римляне – на латыни. Призывы пересмотреть неудобный для американских зрителей иноязычный формат не возымели своего воздействия даже тогда, когда миллионеру-режиссеру предсказали коммерческий крах из-за его увлечения «языковой правдоподобностью». Своими заявлениями Мел Гибсон дал понять, что меньше всего думал о прибыли, когда снимал ТАКОЙ фильм. Его требование к языковой чистоте и переводу исключительно при помощи субтитров распространилось и на остальной мировой прокат. Так что наши зрители увидят ленту в ее оригинальной версии.
 

«И неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа.»
 

Скандала с теологической версией прочтения Мелом Гибсоном Библии избежать не удалось. Эксперты от самых различных христианских течений справедливо рассудили, что вероисповедывание режиссера может подтолкнуть его к очень смелым обобщениям и потребовали – ни много, ни мало – предварительного просмотра ленты. Опасения представителей греко-римской церкви и иудаизма оправдались: то, что они увидели в маленьком зале небольшого кинотеатра, арендованного Гибсоном на пару часов, их потрясло, и многие из них заговорили об… «ослеплении Гибсона». Рабби Юджин Корн прямо заявил, что фильм спровоцирует еврейские погромы и приведет к всплеску антисемитизма во всем мире. Сам режиссер в ответ сказал, что не стремился противопоставить христиан иудеям и что старался максимально точно перенести на экран строчки Нового Завета. Гибсон назвал фильм «повествованием о любви, вере, надежде и прощении». И добавил: «Он умер за всех нас и служил всем нам. Пора вернуться к этому откровению, пока мир окончательно не сошел с ума.»
 

«Место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески и по-римски рукою Пилата «Иисус Назорей, Царь Иудейский.»
 

Тем не менее, мощное кинопрокатное лобби добилось от Мела Гибсона серьезных творческих и идеологических уступок. Упрямство Гибсона иссякло через полгода противостояния голливудском и американским финансовым верхам, и он «пошел на мировую», вырезав вызвавшую столько протестов сцену суда иудеями Иисуса Христа. Лента стала короче на 17 минут, но зато стало понятно, что не увидевшая в 2003 году из-за конфликта свет кинопроекторов картина может появиться в кинотеатрах Северной Америки в 2004 году.

Как бы то ни было, но «Страсти Христовы» Мела Гибсона добились победы, несмотря на долгий путь от съемочной площадки в провинциальном итальянском городке и тихих кабинетов высокопоставленных глав католической церкви до выхода на мировые кинопросторы. К моменту написания статьи фильм на пятой неделе своего североамериканского проката собрал просто сумасшедшие деньги – 325 миллионов долларов, далеко обойдя своих коммерческих конкурентов боевики, ужастики и комедии и уже обеспечив себе звание самой кассовой ленты года и самой прибыльной религиозной картины в истории кино! Мало кто ожидал, что малобюджетная по меркам Большого Голливуда и скучная по мнению мастеров прогноза религиозная драма заполнит зрительные залы миллионами людей и этот поток покажется неиссякаемым. Стоит согласиться с критиком Беном Капабланкой из «E! ON Line”, что своим последним творением и его вкладом в рост общественного самосознания Мел Гибсон «уже заслужил место в бессмертии».

Высказалась в поддержку ленты и Православная Церковь. Протоирей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, был велеречив: «Фильм «Страсти Христовы» сделан глубоко верующим человеком, хорошо знающим христианскую богословскую традицию. Конечно, некоторые моменты современного зрителя могут шокировать. И, прежде всего, подробное изображение страданий и крестных мук Спасителя. Но не будем забывать, что иногда такое глубокое потрясение может быть полезно. Если оно поможет человеку придти к Христу, задуматься о Божьем призыве к вере, и даже просто придти в храм, то фильм выполнил благую миссию.»

Парадоксальным образом христианская лента получила поддержку в мусульманских странах. Отходя от привычных запретов, религиозные вожди этих государств дали «добро» на показ «Страстей Христовых» с провокационной трактовкой «просмотра наглядного доказательства мирового заговора иудеев против христиан и мусульман».

Говоря о самом фильме, хочется отметить, что его действие концентрируется на двух последних днях жизни Иисуса Христа. Не случаен и подзаголовок картины – «12 часов, которые навсегда изменили мир». Молитва в Гефсиманском саду, предательство Иуды, суд Синедриона и прокуратора Иудеи, бичевание и путь на Голгофу с распятием, - вот что предстоит пропустить через свое сердце зрителям. Им своей реакцией на ленту Мела Гибсона предстоит опровергнуть циничное убеждение некоторых из гостей нашей страны, что к нам Бог уже давно не заглядывал и что ее храмы стоят полупустыми. Перефразировав, можно сказать, что всем нам предстоит взойти на свою Голгофу и донести до конца свой крест. Иначе мы будем чувствовать в своем сердце лишь боль за невольное соучастие в убийстве Спасителя, как это почувствовал сам Мел Гибсон, не просто снявший удивительный и честный фильм, но и сыгравший в нем характерную второстепенную роль продолжительностью в несколько секунд. Роль одного из местных жителей, подающего кузнецу гвоздь для вбивания в ладони Иисуса…
 

«Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части…»

Эта лента была признана скандальной при удивительных обстоятельствах. Удивительность заключается в том, что самые большие нарекания вызвало не новшество, принципиально отличающее «Страсти Христовы» от прочих киноевангелий, – Иисус Христос стал персонажем фильма ужасов. Наибольшее возмущение вызвала демонстрация того, что способствовали мукам и распятию Христа люди еврейской национальности. Тогда как натуралистичность фильма, загнавшая в могилу как минимум двух человек, инициирует дискуссии в основном культурологического толка.

Собственно, фильм и есть двухчасовая хроника истязания, показанного, если так можно выразиться, со смаком. Ржущие без умолку солдаты-экзекуторы, органически неспособные утолить свою кровожадность, «сдабривают» хронику примитивным вариантом гротеска – преувеличением отрицательных черт недруга. Мы это уже видели. Римляне в «Страстях» – как фашисты в советских фильмах. Иисус – как Зоя Космодемьянская. Написанный в январе 1942 года рассказ военкора «Правды» Петра Лидова «Таня», фильм, поставленный по нему, – это свои, советские, «Страсти». Значение подвига, кстати, ничуть не умаляется от того, что советская идеология с его помощью совместила официальное безбожие с христианской идеей о Спасителе.

«Страсти» – фильм своевременный. Он не мог появиться в 50-60-е, когда голливудские киноворотилы заваливали шоу гигантскими декорациями, гигантскими массовками и гигантским пафосом – тем, чем выделялся тогда голливудский кинематограф. В те годы планку держали религиозные колоссы Сесиля Б. Де Милля, «Бен-Гур» Уильяма Уайлера, «Царь царей» Николаса Рэя. «Иисус Христос – суперзвезда» Нормана Джюисона, снятый в 1973 году, был отпечатком эпохи хиппи – ее выдавали чернокожий Иуда, танки, отплясывавший тустеп очкастый Ирод и просто музыка из одноименной рок-оперы. Спустя три года, в затишье перед панк-революцией, официальный Ватикан ответил абсолютно правильным «Иисусом из Назарета» Франко Дзеффирелли, а в 1988 году мировой скандал спровоцировало «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе – Иисус в нем жил половой жизнью с Марией Магдалиной и терзался размышлениями, стоит ли вообще идти на эту Голгофу. А теперь вот пришел Мел Гибсон, смел долой все признаки идейного экспериментаторства и установил поверх смеси четырех Евангелий реализм пак. Скажете, не в духе времени такой подход?

Джеймс Кэвизел уже демонстрировал мессианскую смиренность – в «Тонкой красной линии». Моника Беллуччи, побивавшаяся толпой в «Малене», – идеальная Мария Магдалина. Выбор актеров нареканий не вызывает. Гибсон, хоть и позволил себе немного фантастики – вставки-видения с гермафродитичным Сатаной, чудеса вроде приживления отрезанного уха – выдал простую, прямолинейную, без видимых откровений, но точную иллюстрацию. Вплоть до того, что актеры разговаривают исключительно на арамейском и на латыни.

Импульс дан. В обществе развитой политкорректности позиции христианства, как и всего доминирующего, заметно пошатнулись – выход «Страстей» ознаменовал начало процесса реставрации. Надо было подстегнуть христианский фундаментализм – у Гибсона это получилось. Теперь снова валом пойдут штампованные «Мадонны с младенцами», местами чуть-чуть радикальные, но обычно – не противоречащие существующим догматам. Главное, бизнес к этому готов. Информация о жертвах богобоязненности и впечатлительности, о том, что Кэвизел и в самом деле на съемках пострадал плотски, и о том, что Гибсон едва не дошел до самоубийства, махом обретала коммерческую ценность. В раскрутку пошла даже реплика Папы Римского, весьма красноречиво характеризующая тот фанатизм, с которым верующие отправляются в кинотеатры. Иоанн Павел II, конечно, человек немолодой, но, думается, не настолько, чтобы заявлять: «Все так и было».

Скажем, не совсем так. Если даже не брать в расчет такие мелочи, как появление среднеазиатского двугорбого бактриана вместо одногорбого дромадера, и то, что столько крови не может вылиться из одного человека, и то, что опытный палач Понтий Пилат вдруг обнаруживает мятущуюся натуру, – здорово бьет по каноничности решение Гибсона удалить одну особо обидную для обижающихся фразу, которая, тем не менее, известна всем. И если даже с учетом этого фильм вполне можно признать правдивым, что стоит за этот правдивостью?

Если бы Кайафа и Анна знали, чем все это обернется, если бы Понтий Пилат знал, – они бы, думается, поступили иначе. Но какие выводы из опыта двухтысячелетней давности сделаны? Все так же, все на том же. Дайте людям нового Христа – распнут.

Говорят, евреи обиделись. Неправда. Обиделись те из них, кто сами готовы обвинить целую нацию, те, кто личную ответственность подменяют коллективной. Они проявляют ту рьяность, на которую и находится рьяность полярная – типа «Пошто жиды Христятку вбили?!».

И ведь не дикари какие-то это проповедуют. На «Последнее искушение Христа», было дело, ополчилась Русская православная церковь. Фильм «Иди и смотри» был запрещен в ГДР. Ортодоксальные иудаистские организации протестовали и против «Списка Шиндлера», и против «Парка юрского периода» – дескать, не вписываются динозавры в Тору. Для кого-то архиважно, что там ляпнул отец Мела Гибсона и как среагировал на это Мел, – они выстраивают на этом и только на этом отношение к фильму: «Не смотрел, но осуждаю. Творение этого человека не может быть позитивным». Обвинение в недостаточной лояльности, на самом деле, и есть проявление нетерпимости. Отдельные влиятельные представители еврейской нации опять кого-то не поняли. А у непонятого, меж тем, формируется армия своих горячих поклонников. Гибсон как постановщик убеждать умеет: так, за год, прошедший с премьеры «Храброго сердца», число приверженцев Шотландской националистической партии увеличилось вдвое.

«Страсти Христовы» – скорее плакат, чем картина. И согласные, и несогласные несут в кассу свои рубли, доллары, песо, динары, иены. Но все же, большинство идет не за тем, чтобы пофилософствовать после просмотра. Оно идет за тем, чтобы посмотреть на вылетающие из разодранной спины Христа куски мяса, на вонзающиеся в хрустящие кисти гвозди – на торжество новых кинотехнологий. Массы потянулись на запах крови. «Маленький Будда» Бернардо Бертолуччи такой ажиотаж не вызывал – может, просто потому, что задача ввергнуть зрителя в шок не ставилась.