Выдающемуся русскому историку Василию Ключевскому принадлежит следующее высказывание: «История ничему не учит, а лишь наказывает за незнание ее уроков». Новая картина ветерана отечественного кинематографа Виталия Мельникова посвящена анализу краха самого, наверно, чудного российского самодержца, приравнена к научному труду и исполнена назидательного пафоса. Воспроизведя в деталях модель государственной власти, мастер исторической постановки наглядно показал, насколько невписываем в нее оказался человек, которого Герцен называл коронованным Дон Кихотом.

Ему было восемь лет, когда убили его отца. По достижении совершеннолетия он был вправе рассчитывать на престол, но власть ненавистной ему матери была непоколебима. Та была убеждена в непригодности сына к государственным делам и даже не стала карать его за неряшливую попытку переворота. В 1796 году корону Российской империи надел человек, слишком долго терпевший унижение и слишком долго ждавший шанса поквитаться. О методах его правления наиболее красноречиво свидетельствует фрагмент в середине фильма, когда Павел мимоходом произносит слово «кесарь», а затем повелевает зачитывать его царские наставления «денно и нощно – как молитву». Мельников не стал опровергать устоявшееся мнение о Павле как о самодуре и слабом политике. Его Павел – обиженный ребенок, перенесший в реальную жизнь свои детские игры, которым от вынужденного безделья предавался и будучи уже в зрелом возрасте. Реальность оказалась посложнее детского конструктора, Павел оказался заложником собственной буйной фантазии и ее последствий. И если фантазию он как-то еще смог бы перебороть, то последствия его деяний были более не в его власти. Характерен тот факт в фильме, что его убийцами оказались те, кого он унизил в самом начале правления. Права была Екатерина: правитель, который начинает думать о последствиях, лишь сталкиваясь с ними – недостаточно квалифицированный правитель. Император Павел, пытавшийся подменить собой все государственные институты, был просто не государственного ума человеком. А что же наследник? Александр тоже предстает перед зрителями фантазером, грезит о республике, но... во власть вступил, не успев перезреть.

Выбор актера на роль остановившегося в развитии великовозрастного мечтателя напрашивался сам собой. Везде одинаковый Сухоруков на этот раз попал в образ точнехонько. Вернее, образ Павла попал в Сухорукова. Если же говорить о менее типажных, об актерских достижениях, то, несомненно, пальма первенства здесь принадлежит Олегу Янковскому. Его Пален – вовсе не коварный злодей-интриган, каким его представляли прежде. У него – своя трагедия, он тоже ведом благими намерениями, и ему приходится выбирать между долгом и совестью. Даже раскрывая перед Павлом карты и сознавая, что мосты сожжены, он колеблется – и все же принимает решение. Потому что дальнейший ход событий в любом случае – не в его власти.

Сильный царь не дал бы заговору осуществиться. Екатерина была сильной царицей, о чем свидетельствует «Царская охота» того же Мельникова. Обычный царь, узнав о готовящемся покушении, окружил бы себя гвардейцами и подверг бы двор репрессиям. Павел – не такой. Он, вопреки здравому смыслу, и вовсе снимает охрану, давая тем самым окружению возможность выбирать между ним и Александром. Он готов довериться судьбе. Однако вместо строгих, но справедливых судей в царскую спальню вламывается скорый на расправу пьяный сброд.

Мельников, как подобает профессионалу, преуспел в описании дворцовых нравов, но вот что касается драматургических приемов... Во вторых частях биографий венценосных неудачников («Калигулы», например) обычно преобладает депрессивный фон, символизирующий кризис пребывания во власти. Здесь же – основная музыкальная тема, в первой части звучавшая по поводу и без, сменяется не менее назойливым вальсом, да еще душевное здоровье императора дает сбой – вот, пожалуй, и вся депрессия. Ужас охватывает Павла, когда он видит человека с выклейменным на лбу словом «вор» – но, помилуйте, человек взошел на престол в 42 года! Каким бы инфантильным он ни был, угрызения совести не могли настичь его так неожиданно. Несколько искусственной получилась трагедия.

Радзинский в таких местах обычно начинает задыхаться. Задыхается и фильм, и не помогают ему даже привязки к нашему времени. «Решится по-семейному», говорят герои фильма, считают века: «Пройдет девятнадцатый, двадцатый... что дальше...» Намек, в общем-то, ясен. Но настолько ли крепка связь тех событий с текущими, кроме того, что происходят они на рубеже столетий? Какой исторический урок зрителям предлагается выучить? Какой урок был извлечен из краха Павла последующими правителями? Они в большей, чем Павел, степени считались с интересами царедворцев и больше внимания уделяли собственной безопасности – но ведь это обычное дело для владык во все времена. Царь не должен быть глупым? Наше время показывает, что для имперских правителей IQ – не решающий показатель. Властный волюнтаризм опасен? Что бы про Бориса Николаевича ни говорили, «лавров» Никиты Сергеевича ему не снискать. Существует риск прихода к власти людей, слишком долго рвавшихся к ней? Так они на самом деле и не хотят этой власти, им и в оппозиции тепло.

В конце концов, фильму о царе, правившем страной более четырех лет, явно недостает эпичности. Четыре года поданы как несколько дней. Хватает неточностей и фактических. Дерибасу чин адмирала был пожалован в том же году, в котором Палену – титул графа, в 1799. Гэбэшные методы используются – вполне вероятно. А вот посредством какой процедуры дается ход устному волеизъявлению, совершенному в приватной обстановке? Чернила для тех времен сохнут подозрительно быстро: написал и тут же упрятал в папку. Отделочные работы ведутся в здании без крыши и кровли. Нога царицы в одном эпизоде заголяется до колена. Один из участников переворота – надо полагать, дворянин – идет в солдатской гренадерской шапке (той, что похожа на папскую тиару).

Стоила постановка «Бедного, бедного Павла» 3 миллиона долларов – не очень много для исторической постановки, не очень мало для российского фильма. В прокате лента окупится едва ли на десятую часть. Однако денежным мешком в данном случае выступил не частный предприниматель – фильм был снят по госзаказу. Не спешите критиковать власти за недальновидную финансовую политику. Дело в том, что такие фильмы действительно нужны современной России, даже если они снимаются в убыток. В нашей стране были и останутся традиции исторического кино – они должны охраняться государством как национальное достояние. 75-летний Виталий Мельников этой своей работой завершил трилогию, в которую входят также «Царевич Алексей» и «Царская охота» – пусть результат получился неблестящим, данный путь уж точно предпочтительнее дружининского стандарта.