Уже по тому, как вместо стандартного «тампон… зажим…» блестящий нейрохирург Ветров выдает нечто вроде «ну ты че… кто так делает, блин… дай-ка сюда», можно догадаться о масштабах незаурядности этой личности. Все остальное подается так же схематично и так же искусственно. Диалогам, сюжету отчаянно не хватает живости – эти пустоты заполняют густые кровавые пятна на стенах, консьержка в очках с толстенными линзами, божий одуванчик с пистолетом, Егор Кончаловский в роли южного торговца фруктами, бутылка водки залпом, возглас «Это мой Бумер!» и прочая бижутерия.

Есть там сценарные выкрутасы и посложнее, типа явления покойной дамы сердца в амплуа ангела-хранителя. Что с того, что это уже было, что это многократно замечено – в крэйвеновском «Электрошоке», в «Храбром сердце» и еще в десятке условных голливудских единиц, названий которых не вспомнить? Ведь сам фильм – не очень вольная вариация на тему американского сериала 60-х, американского мегахита 90-х и еще сериала 90-х. И, что бы там ни говорили об отличиях в нашу пользу, их, если не считать мотив мести более выигрышным в плане драматургии по сравнению с мотивом обогащения, попросту нет. Все то же самое – жены светил медицины как группа риска – только на порядок, на два похуже. К выработанной прежде иллюзии совершенства формы добавилась иллюзия стройности содержания.

По-столичному витиеватые беседы и близость «Побега» к эстетике стандартного телепродукта заставили вспомнить смешной сериал «Тайга: курс выживания», точнее, пятиминутный фрагмент из него (на большее не хватило). В этом фрагменте мальчонка самодельным луком прогонял волка – при полном попустительстве комаров, разумеется. Для доктора Ветрова тюрьма, побег – тоже курс. Тайгу младшего Кончаловского впору воссоздавать на театральной сцене. Посреди топей, в якобы таежной глуши – заброшенный памятник архитектуры. Чуточку герой поблуждал – наткнулся на родственника. У тестя в избе, естественно, початая бутыль самогона на столе. В поезде – шахтеры в касках и грязных спецовках, один из них как бы случайно – потешный кандидат в депутаты. Милиционеры, находясь в лесу, получают сигнал о том, что беглеца видели на автовокзале – и не успел тот сесть в автобус, как за ним приехали те, что из леса. Довершают картину разгрома ляпы уже московские: опечатанная нетронутая квартира, использование цианидов для временного выведения из строя (ими, вообще-то, травят исключительно на убой), полномочия суперагента контрразведки у уиновского полковника (представьте, как гаишник или вохровец в банке требует предъявить ему секретную документацию). Да и сама идея сделать насквозь положительного персонажа из уиновского полковника выглядит странновато.

У уроженца Новосибирска Звягинцева получилась природа. У москвича Кончаловского получился видеоряд к электронной ритм-секции. О «Побеге» неверно говорить «новый российский боевик». Это новый московский боевик. Один из его персонажей раз за разом повторял: «Давай, Москва». Давай, Москва. Создавай конкуренцию голливудским фильмам. О России. О ее небритых полупьяных космонавтах в ушанках. О наивных бородачах с чемоданами налички. Если есть жизнь за пределами МКАД, то она такая.

Премьера сопровождалась агрессивным и довольно глупым пиаром. «Харрисон Форд закрывает лицо, чтобы зрители не увидели его плохую игру». Харрисон Форд – не Гюльчатай, ему ничего халтурщикам с российского телеканала показывать-доказывать не надо. Вообще, печально, когда за тему Моцарта и Сальери берутся потенциальные отравители.

Зато какая у них вышла экономия на промоушне! В связи с этим выдвигается просто-таки великолепная идея: сорокалетняя уборщица под началом недоучившегося аспиранта выходит в финал чемпионата мира по Quake III, но злобная соперница, бывшая порноактриса из Западного Берлина, проводит к ее мышке напряжение 30000 вольт. Отличие в нашу пользу заключается в том, что порноактриса – двойной агент ЦРУ и «Аль-Каеды».

Эти побеги подлежат пасынкованию.

P.S. Выдержки из интервью Егора Кончаловского журналу «Огонек»: «В тайге он оказывается в совершенно незнакомой среде. Было интересно показать, как человек моего круга, моего статуса вдруг понимает, что стал никем. Многих людей, с которыми я общаюсь в Москве, мне бы хотелось поместить в подобную ситуацию. Посмотреть, какие они на самом деле, без привычного антуража… Это не обязательно должна быть тайга. То, что произошло с Ветровым в тайге, я пережил в Лондоне. И прошел через это испытание, мне кажется, с большим трудом, чем герой моего фильма. Когда я уехал в Англию, мне был 21 год. Для меня было катастрофой вдруг осознать, что там я никто, обычный парень с не очень хорошим английским, я же всю жизнь пользовался привилегиями «номенклатурного» мальчика. В одно мгновение я потерял привычный статус, но зато очень быстро понял, чего стою». Вот так вот. У кого-то щи жидкие, у кого-то жемчуг мелкий.