Один раз в десять лет, как говорится, и Гвинет Пэлтроу играет…

Она – Кэтрин Льюэллин. Ее отец – Роберт, соответственно, Льюэллин, гений математики, в ранней молодости открывший парочку революционных законов. Разбираться с простыми числами Кэтрин научилась раньше, чем читать. Ей это не очень-то помогло: в связи с тем, что отец немножко слетел с катушек на почве выдающейся научной деятельности, ей пришлось прекратить обучение в университете и ограничиться наблюдениями за идиотическими проявлениями бывшего гения. Так прошло пять лет. Кэтрин превратилась в неврастеничку, которую малейшая ерунда выводит из себя. Иногда кажется, что вместе с определенными математическими способностями она унаследовала от отца и его безумие. Так ли это? Загадка номер один!

Другая выползает на зрительское обозрение чуть позже. В конце концов, Роберт Льюэллин умирает. После него остается груда одинаковых тетрадок, исписанных им уже в состоянии умственного помрачения. В них ковыряется некто Хэл – ученик гения, преподаватель математики в университете, тренер по хоккею и барабанщик любительской рок-группы. Этот Хэл питает к Кэтрин нечто очень похожее на романтическое чувство (насколько к ней вообще такие вещи применимы). Он надеется извлечь из ее сердца искру, а попутно – какую-нибудь шальную гениальную идею из тетрадок профессора Льюэллина. И извлекает – и искру, и идею! Только если с искрой все ясно, что с идеей - непонятно, кто ее родил: профессор в минуту просветления – или, может, Кэтрин? Или кто-то еще? Вот вам вторая загадка!

Есть еще одна интрига, помельче. На похороны отца приехала из Нью-Йорка сестра Кэтрин – Клэр. По профессии – валютный аналитик (не знаю, что это такое, но звучит убийственно). Она – сущая стерва. По отношению к Кэтрин у нее – гестаповские планы (не скажу, какие), иезуитски прикрытые личиной добрых намерений. Добрую половину фильма зритель гадает, осуществит ли сучка Клэр свой план. Разумеется, симпатии зрителя – на стороне бедняжки Кэт. Она, хоть и не радистка, но всячески достойна нашего сочувствия. Потому что защитить ее некому, а в защите она нуждается, как никто.

Тут самое время вернуться к Гвинет Пэлтроу, которая роль Кэтрин и исполняет. Вот это был самый главный сюрприз фильма: Гвинет Пэлтроу, которая играет хорошо. От остальных я получил то, что ожидал: лениво-мастеровитый Хопкинс, элегантно-безупречный (может, когда не ленится!) Джилленхаал. А вот крошка Гвинет, которая уже далеко не крошка, удивила не на шутку. Если остальные актеры появляются и исчезают, то она – все время в поле нашего зрения. Это аттракцион почище хождения через Финский залив по тонкому льду. Почему Гвинет с этим справилась, кто помог ей в решении сложнейшей актерской задачи – бог, семья или Джон Мэдден - я не знаю. Но она – справилась! Ничего подобного с ее стороны я не видел со времен «Талантливого мистера Рипли», но та роль была ровно в три раза проще. Что-то в мире явно не то происходит…

Фильм поставлен по пьесе Дэвида Оберна, судя по информации из Интернета – гения вроде профессора Льюэллина. Драматургическое происхождение ленты ощущается очень сильно: всего четыре главных персонажа (остальные не более важны, чем тетрадки профессора Льюэллина), большое количество диалогов. Причем – хороших диалогов: у каждого из персонажей - свой язык, из которого вырастает выпуклый, умело поданный характер. Сложная по конструкции, с хронологическими метаниями (назад в будущее и вперед в прошлое), пьеса проста в своем финале. Безумно проста. Так проста, что даже немного обидно. Хочется немного более «завернутой» концовки. Впрочем, тогда это было бы уже совершенно другое кино, без того освежающего финального аккорда, который мы получили на контрасте трехуровневой загадки и примитивнейшей развязки. Так бывает: самые ужасные тайны имеют элементарное объяснение. Если их объясняют. Другое дело, что иногда хочется оставить тайну в покое и не пытаться узнать, что у нее внутри. Ну, а Дэвид Оберн все честно объясняет. Право же, не знаю, достоин ли он за это похвалы или упрека…

Рецензия написана 6 января 2006 года, поэтому автору невдомек, какое количество «Оскаров» и «Золотых глобусов» огребет в итоге картина Джона Мэддена. Думаю, без статуэток не обойдется. Такие фильмы жюри очень любит: лишенные признаков гениальности, с вывернутым психологизмом, с раскрученными актерами. Прецедент есть: однажды фильм о безумном математике уже сорвал «оскаровскую кассу». Подождем немного…