А вот, пожалуйста, и очередной ответ Голливуду. Трепетный, дерганый и по самую резинку насыщенный русским «авось». Авось, покатит. Авось, сойдет. Авось, попадем прямо в сердце. Но там, где у фабрики грез затвор скользит гладко, патрон досылается вовремя, а оптический прицел не косит, российские киноделы идут в атаку с кочергой наголо. Вменяемость как метод у московитов традиционно не приветствуется. А потому название «Прямо в сердце» воспринимается как издевка. Ибо метят создатели своей кочерыжкой все больше по седалищу. Ну, а малопонятная приставка «Slove» (попробуй догадайся, что это «soldier of love»!) только дополняет отопительную тему. В переводе с басурманского слово означает «печка». Видимо, та самая, на которой ушибленный зад можно будет потом отогреть. Поминая крепким словом проклятую кочергу.

Алексей Ронин — самый настоящий самурай без хозяина. В смысле, без царя в голове. Стальной характер и алюминиевые принципы в нем воспитывались с младых ногтей. Отец не давал борща, пока сын не завалит из игрушечной берданки ни в чем не повинного солдатика. Старшие братья, видимо, щедро делились тумаками. Оттуда, из детства, все три брата плавно переместились в снятый красивой сепией Афган, где старший благополучно словил бандитскую пулю, а средний в истерике уволился на гражданку. Застрявший в сухом остатке Алексей от высокого призвания так просто откреститься не может. А потому продолжает зачищать Среднюю Азию от нежелательного элемента. И все бы у него было хорошо, если бы не поехал он в отпуск к брату Сереге. И не куда-нибудь, а в Питер.

Северная столица парня и сгубила. Во-первых, большое милицейское начальство хитрым способом наняло его штатным мегакиллером. Во-вторых, он встретил девушку, неуловимо напоминающую трансвестита. И, наконец, брат серьезно прибавил в степени отмороженности. В общем, все эти концы завяжутся в крепкий узелок только ближе к финалу, когда (о, ужас!) Алексей узнает, что его начальство отнюдь не заради страны старается. А значит и он, Леха — тупо убивец, а не спаситель родины. Дальше будет бессмысленный и беспощадный бунт, потайная беременность и конфликт интересов. А потом все умрут. Ну, не то, чтобы все, но большинство — точно.

***

Вот ведь где стереотип давит на основание мозга! Если боевик, то обязательно тупой. И точка. Такое ощущение, что российским киноделам в поле зрения другие сценарии просто не попадаются. Да и в чем прелесть вложения денег в здравый смысл? А вот обложить купюрами дымящуюся горку навоза — это теперь, видимо, особый шик. В результате задуманный как парафраз «Механика» и «Особо опасного» фильм превратился в рефрен всех мужественных неудач постсоветского кино.

Как тараканы бегают тут по углам разнообразные сюжетные нелепицы. Братец-беспредельщик, прессующий средь бела дня депутата. Мегакиллер, стреляющий исключительно помеченными своей кличкой пулями. Воры в законе, говорящие друг другу «господа». И, наконец, Игорь Жижикин в роли полковника МВД. Этот последний факт вообще на корню губит всю интригу. Ибо те, кто хоть раз видел Жижикина, до сих пор отмахиваются от него лопатой в кошмарных снах. А он тут такой весь борец с коррупцией, что просто «ах, оставьте, поручик». Так что вы уже на десятой минуте поймете, кто главного героя кинет, как и почему.

Кстати, и сам главгер с брательником вышли фанерными до полупрозрачности. Братья Чадовы в фильме на двоих наскребли граммов пятнадцать харизмы и уверенно тыкали ею в экран. Андрей внушительно давился своей дикцией и изображал алкоголика на выданье. Алексей же, видимо, много ел и крепко спал. Оттого у него теперь в наличии появились большие руки и подвижность вагона с опилками. При этом братья периодически произносили смешные (в бумажном варианте) реплики. Но делали это с такими космическими физиономиями, что обивка с кресел слазила.

Что касается остальных лицедеев, то они отлично вписались в общий расклад. Жижикин привычно выдавал все признаки трупного оцепенения. Подполковник-немец, видимо, мучился похмельем. А девушка Карина под определенным углом старательно смахивала на парня. При этом она делала вид, что танцует, Чадов делал вид, что соблазняет ее взглядом, а режиссер потом изображал, что снимает постельную сцену. В тумане. Причем всем троим процесс доставлял такое невыразимое удовольствие, что флэшбэками этих счастливых моментов вторая половина фильма была усыпана, как привокзальная площадь семечками.

Кстати, это и стало особенностью монтажа. Прямо среди действия обязательно вклинивается какой-нибудь максимально аутичный флэшбэк, наполненный Смыслом и Рефлексией. А затем потерянные минуты щедро наверстываются пулеметным монтажом. В три секунды режиссер умудряется втиснуть пять разных планов. Причем это просто проходка главного героя от двери до забора. Чего уж и говорить о боевых сценах. Пляска Святого Витта отдыхает.

А еще весомо порадовал монтаж звука. Тот самый, советский, когда автомагнитола полностью заглушает все реплики героев. Спасибо вам, господа создатели. Будто в детство вернули.

Вот и получилось, что ряд неплохих спецэффектов был на корню загублен экспрессией и самобытностью. Читай, не приживаются на Руси заморские образы. Зорро там и прочий Slove. Проще у нас все. Кондовее. Поленом по горбу — и в прорубь. А тут попытка скопировать и голливудскую манеру, и вылизанного героя смачно разбилась о косорукость творческого тандема. И если даже вылетал фильм по направлению к сердцу, то приземлился точнехонько в традиционную русскую лужу. Пальцы веером — брызги колесом.