«Скучно, девушки!» - сказал бы Остап Ибрагимович, посмотрев этот фильм. Тягучий, какой-то липкий, он начисто лишен обаяния, и, возможно, вынести его было бы невозможно, не играй в нем Эдвард Нортон.

Его герой, некто по прозвищу Стоун, сидит в тюрьме, и сидит давно. Он получил срок за соучастие в убийстве и поджог. Он очень хочет выйти досрочно, ведет себя паинькой и, в результате, попадает в руки инспектора по освобождению Джека Мейбери, который и должен решить судьбу поджигателя. Джеку совсем скоро на пенсию. Дело Стоуна – явно последнее в его карьере. И надо же случиться, что именно оно втянет старого инспектора в самое большое дерьмо его жизни. Стоун, который хочет иметь гарантию освобождения, придумывает план. Его жена Люсета соблазняет Джека, и Стоун получает инструмент воздействия на своего противника.

Безупречная работа Нортона особенно видна на фоне вялого Де Ниро. Ветеран Голливудских холмов, кажется, утратил последние стимулы выкладываться по полной. Его однообразно постная физиономия придает всему фильму оттенок унылой халтуры. Но каждый раз, когда начинает одолевать такое ощущение, возникает спасительный Нортон. Он жонглирует состояниями души с издевательской ловкостью – Де Ниро впору застрелиться от зависти из того смешного пистолетика, который его герой рыхло тычет в лицо Стоуну в неимоверно затянутой сцене их последнего изъяснения.

Эта сцена – вообще апофеоз неторопливости Джона Каррена. И медлит режиссер, похоже, принципиально. Но если в его же «Разрисованной вуали» это рождало благородно-обволакивающую атмосферу, то здесь ничего, кроме зевоты, не вызывает. Фильм мог стать напряженным, как первая гитарная струна, поединком двух не слишком хороших людей, с ловушками и хитрыми ходами, с пронзительной развязкой. Каррен увел его в другом направлении. Он предложил бронебойное моралитэ, после которого хочется не думать о смысле жизни, а поскорее хлопнуть рюмку коньяку, чтобы прочистить мозги.