События разворачиваются в августе 1941 года. Немцы стремительно наступают, фронт рушится, советские войска довольно беспорядочно отходят, то и дело настигаемые врагом. На одном из участков огромного фронта происходит такой прорыв, в итоге в плен попадают трое. Один – рыжий политрук Лифшиц. Второй – лысый безымянный чекист. Третий – снайпер Блинов. У последнего неподалеку – родная деревенька. Это и сподвигает троих совершить дерзкий побег во время конвоирования. Они прорываются в деревеньку, где их прячет в сарае отец Блинова. Но старик – совсем не прост. Из бывших раскулаченных. Теперь он – староста. Трудно сказать, за кого он – за бойцов Красной Армии, которые притаились у него на подворье, за немцев, или просто за себя.

Главное достоинство фильма – простота, причем простота абсолютная, и потому мудрая. В завязке сюжета есть двусмысленность, но «развязывается» он крайне незатейливо. Такое впечатление, что авторы его просто шли за героями, пытаясь угадать, что те должны сделать в каждый следующий момент. События медленно развиваются своим чередом, время от времени что-то случается, ситуация меняется, персонажи адаптируются к переменам, и все вновь идет своим чередом, с учетом изменившихся обстоятельств. Понимая, что авторы ничего не придумывают, зритель и начинает интересоваться по-настоящему, к чему же все в конце концов придет. Именно здесь – ключ интриги. На сюжетом дамокловым мечом висит рок, зритель предчувствует нехорошую развязку, но он вряд ли сможет угадать, что покажут ему в последних кадрах. Хотя ничего такого особенного там не покажут, уверяю вас! Отсутствие четко обозначенной морали истории (как, в общем, и отсутствие ее финала вообще) и заставляет включить мозги после того, как гаснет экран. А это, я считаю – вообще главное, что может сделать для человека кинематограф. Заставить задуматься.

«Свои» - тот редкий случай, когда все актеры оказываются на высоте поставленных перед ними задач. Жюри вышеупомянутого Московского фестиваля выделило среди них Богдана Ступку, присудив ему приз за лучшую мужскую роль. Кто ж спорит – Ступка тут грандиозен, без вопросов. Но его фестивальное признание не должно вас смущать: он – всего лишь один из многих. Каждый участник актерской команды отработал по высшему разряду, даже Анна Михалкова, от которой я ничего подобного не ожидал. У многих есть гениальные сцены. Когда персонаж Гармаша взрезает горло товарищу по несчастью в колонне военнопленных. Когда персонаж Хабенского смотрит вслед уходящим от него товарищам. Когда персонаж Федора Бондарчука объясняет персонажу Ступки, почему он вынужден держать под арестом его дочерей. Ну, а у Ступки таких потрясающих сцен действительно получилось больше, чем у кого бы то ни было. То ли сюжет на него работает – черт его знает…

Впрочем, нет, тут я сам с собой не соглашусь. Ни на кого сюжет не работает! История – совсем не о старике, сильном человеке, который пережил многое и войну, судя по всему, переживет. История – о «своих» и «чужих». Именно вокруг этих двух категорий вращаются те немногочисленные отвлеченные разговоры, которые все же ведут персонажи. Именно к единству и противоположностей этих категорий нас в итоге и приводят. Вот ведь казалось бы: на войне все должно быть четко, тут своих от чужих отличить можно элементарно – по форме, по языку, по оружию, и так далее – масса опознавательных знаков. Но почему ж тогда сплошь и рядом случается, что вроде на человеке и форма своя, а на поверку он – хуже последнего врага оказывается. И наоборот. Война, которая должна была бы все прояснить, только все окончательно запутывает. И это закономерно. «Свои» и «чужие» - такая же абстракция, как «добро» и «зло». Почему-то так устроен мир.

Штурм деревни начался с захвата штаба – под вязкий, как грязь размытых дорог, ambient. Голову красноармейца размолола гусеница танка. Оставшееся дергалось в конвульсиях. Натурализм передавался в фонтанчиках крови, бивших из вспоротого горла, в крике забитой насмерть собаки, в брани, которой ничего не стоило обернуться матом. У оператора со звукорежиссером не было шансов стыдливо обделить вниманием ни небритые подмышки деревенской бабы, ни отправление ею нужды, ни тела – убогие по нынешним критериям антропометрии. Правдоподобие это предстало одетым в музыку модных фолк-фестивалей, и в скудные, голодные цвета.

Не надо вменять в вину Дмитрию Месхиеву стремление охватить новой модой старые темы – кажется подозрительным, но не более того. Да, до клиповости отточенно как-то получилось. Однако, что важнее всего, это буйство реализма не обслуживает текущую политическую конъюнктуру: не дает историческую подоплеку тезиса об удвоении ВВП, не объявляет вечными ценностями либеральные идеи, даже о силе духа русского народа речи не идет. Немцы тут – враги, но не нелюди. Да и враги не всем. Экранная жестокость воспринимается как норма. Что очень удачно (намеренно ли?) вышло: подвергнутой ревизии старой темой оказалась не только тема Великой Отечественной – таковой оказалась еще и волна разоблачительства, накатившая на наш кинематограф в годы перестройки. И признание этого фильма – точки, в которой сошлись эти процессы – во многом продиктовано удовлетворенным, наконец, стремлением к правдивости. Никому уже не можется обвинить фильм об исторических событиях во лжи. Такой фильм – не предоставляющий возможности обвинить во лжи – ждали.

А принесли его люди, биографии которых все же обогащают событие эффектом неожиданности. Ну кто мог предвидеть столь мощный прорыв, совершенный Дмитрием Месхиевым, режиссером не сказать чтоб обласканных критиками картин «Американка», «Особенности национальной политики», «Механическая сюита»? А Валентин Черных, автор сценариев к таким лентам, как «Москва слезам не верит», «Любить по-русски», «Сын за отца» – что сделало его таким независимым от конъюнктуры? Они действительно очень удачно совпали по времени – новые возможности, тяга к прошлому и усталость от его потасканных демонов. И совпадение это оказалось очень естественным – настолько естественным, каким может быть неосознанное.

Сюжетно «Свои» напоминают литовские советские фильмы с невспоминающимися названиями: хутор, сырость, запутанные родственно-соседские связи. При том, что нареканий не вызывает ни одна из актерских работ, нагрузка на исполнителей легла неравномерная. Две роли сыграны мощно – Гармашом и Ступкой. Роль Хабенского в фильме – еврей-политрук Лившиц, или просто Политрук, в ней больше характерности, нежели психологизма; роль Хабенского в российском кинематографе четвертого года – сам Хабенский. Гармаш уже находился во вражеском тылу – на заре карьеры, в «Отряде». Однако роль та была, при всей безупречности исполнения, однолинейной, а сам фильм, при всей надрывности – приключенческим.

Новое отечественное приключенческое кино о войне уже снято – «В августе 44-го», «Звезду» оценили и похвалили. Персонаж Ступки выбивает приключенческий дух из «Своих» едва ли не первой фразой. «Никогда не видел, чтобы яврей так много пил» – видно, мол, что и еврей, и комиссар, а ты, Чекист, вопросов много задаешь. Очень непрост он, этот деревенский староста. Говорит, что из раскулаченных, да откупленных – но откуда бы мужику из местности, где полицаи босоноги, знать иностранные языки? Речь меньшого сына, снайпера Митьки, куда более насыщена фольклором, нежели речь старших дочерей. А вдруг он сам «яврей»? Об этом, когда он, в шляпе, держа осанку, управляет повозкой, и думается. И два золотых царских червонца у него выищется. А Библию тогда на кой ему хранить? Чекиста зачем воспитывать? Последнее кажется демонстративным жестом. Видно, не мог старик отказать себе в том, чтобы заставить палача почувствовать себя жертвой.

Палач, привычным движением казнивший в начале фильма человека (не то чтобы предателя или антисемита – просто слабого человека, приспособленца), до того уже успел и расчувствоваться, и расплакаться. Старик над ним не сжалился. Старик просто рассчитал. Один бы сын в леса не пошел. Он свой, Митька, он сын – но за советскую власть. А «свой своего» – вот он, Чекист, пули на него не жалко. Сын, может, как-нибудь выкарабкается – взрослый, воевать умеет, винтовка при нем, свой. А за дочерей цена – два золотых царских червонца. И чтоб Митьки рядом не было.

Шел второй месяц войны. На захваченных немцами территориях уже начали создаваться партизанские отряды.

Фильм обозначил умиротворение. Наверно, короткое. Слишком много правды не бывает, как не бывает и слишком долгой потребности в ней. Далее пойдут фильмы об удвоении ВВП и о вечной ценности либеральных идей.

Великая Отечественная война, 1941 год. Немцы неожиданно врываются в деревню, находящуюся где-то в Псковской области, ломают сопротивление советских бойцов, берут много пленных и отправляют эту колонну в расположение своих основных сил. Среди пленных - политрук (Константин Хабенский), чекист (Сергей Гармаш) и молодой солдат-снайпер по фамилии Блинов (Михаил Евланов).

Блинов рассказывает политруку и чекисту о том, что совсем недалеко от места прохождения колонны находится его родная деревня Блиново. Троице удается бежать, они доходят до деревни и стучатся в дом бати Блинова (Богдан Ступка). Батя прячет беглецов в сарае, однако политрук и чекист настороже - они предполагают, что старик является полицаем. Довольно быстро выясняется, что проблемы еще серьезнее: батя не полицай, а бери повыше - местный староста, работающий на немцев. Впрочем, ситуация все равно совершенно неоднозначная: старик не будет выдавать немцам своего сына, поэтому ему заодно придется скрывать и его спутников.

А дальше - рассказ о нескольких днях, проведенных беглецами в деревне, кишащей немцами и их пособниками. Младший Блинов при этом ухитряется крутить любовь со своей старой зазнобой Катериной (Анна Михалкова), сама Катерина отбивается от посягательств русского полицмейстера (Федор Бондарчук), а тот, разумеется, за помощью придет к старосте Блинову, у которого две дочери, сестры снайпера, живут в поселке, фактически находящемся под властью полицмейстера. И все это свяжется в тугой клубок жутких противоречий.

***

Очень хорошее кино. Пожалуй, один из лучших фильмов о войне из всех, что я видел. Сценарий "Своих" написал Валентин Черных, автор сценариев к фильмам "Москва слезам не верит", "Небеса обетованные" и многих других. Как рассказывал сам автор, "Свои" во многом автобиографичны. Прототипом старосты был дед Черныха, которого в свое время раскулачили и сослали в Сибирь: он позже из Сибири сбежал и осел в деревне под Псковом. В сценарии использованы названия реальных псковских деревень и реальных персонажей.

Фильм по сценарию Черныха поставил режиссер Дмитрий Месхиев. Поставил, скажем так, беспощадно реалистично - и с точки зрения натурализма некоторых сцен, и с точки зрения достоверности поведения героев.

О войне трудно снимать действительно правдивые фильмы - уж больно грязная эта штука, а главное - неоднозначная. И как ни крути, в ней трудно делить людей на исключительно черных и исключительно белых. Потому что когда в войне участвуют свои, они все свои: и солдаты, и командиры, и старосты, и полицаи, и простые деревенские жители. Эти свои тебя могут спасти от неминуемой смерти, а могут продать немцам. Причем как каждый из них поступит - совершенно неизвестно, потому что любая душа человеческая - потемки. Никакая система определений свой-чужой здесь уже не работает, потому что продать могут самые близкие люди.

Месхиев смог снять очень реалистичное и действительно правдивое кино. В нем нет ни морализаторства, ни подталкивания зрителей к тому, чтобы делать какие-то выводы. Просто срез нескольких дней этой мясорубки, просто кусочек из жизни нескольких людей этой деревни и скрывающихся там бойцов и чекиста. И смотреть на это - страшно. Потому что очень хорошо показано, как организм жрет сам себя: не немцы заправляют в этой русской деревушке, а те самые свои, полицаи. Немцы там где-то на задах, выполняют направляющую и руководящую функцию. А карательные функции исполняют полицаи - жители той же деревушки.

Однако при этом персонаж старосты Блинова совершенно неоднозначен. С одной стороны, он занимает должность прислужника оккупантов, с другой, эта должность позволяет ему заниматься прямо противоположными вещами - спасать жителей деревни и советских солдат. И сына своего Блинов в конце концов снова отправляет в Советскую армию сражаться с немцами - Блинов, в отличие от полицмейстера, знает, на чьей он стороне.

Блинова сыграл Богдан Ступка. Говоря о нем, я почти всегда употребляю превосходные степени, и это неудивительно - он великий актер, даже когда снимается во всякой проходной ерунде вроде "Зайца над бездной". А здесь Ступка явно нашел режиссера и материал себе по уровню, потому что такой мощной актерской игры и такой ярчайшей роли я не видел уже очень давно. Любые слова тут бледнеют, а банальную фразу "шекспировские страсти" применительно к данному случаю употребляют только профессиональные критики. Это не шекспировские страсти, а боль, мудрость, хитрость, простота и героизм народа, который выиграл Великую Отечественную войну. Причем Ступка играет Блинова скупо, нетеатрально, а все эмоции персонажа проявляются или во взгляде, или в крайне редких всплесках вроде финальной сцены, когда Блинов показал-таки чекисту, кто чего стоит в этой жизни.

Также меня поразил Михаил Евланов, сыгравший сына Блинова. Этот молоденький солдатик получился до того естественный, что тут даже сложно говорить об актерской игре как таковой. Он просто живет в этом образе: простой деревенский паренек, который не утруждает себя вопросами "зачем" и "почему". Его так не учили. Он просто косит, когда нужно косить, сражается, когда нужно сражаться, прячется, когда нужно прятаться, и любит, когда любить нельзя. В сцене, когда Евланов убивает деревенского хрыча, поехавшего на них доносить, - просто мороз по коже, до того это правдиво снято: с истерикой, плачем и ужасом от содеянного, - все-таки он не только солдат, но еще и деревенский паренек, который убивает своего односельчанина.

Остальные роли, хотя они и не такие яркие, тоже хороши. Особенно хотелось бы отметить Анну Михалкову, сыгравшую зазнобу младшего Блинова. Анна - очень неплохая актриса. Правда, характерная, диапазон у нее не такой уж широкий (по крайней мере, пока), но когда попадает в роль - выглядит просто отлично. Ну и Сергей Гармаш замечательно сыграл чекиста: жестко, реалистично и без излишней театральности - чекист получился именно такой, какой нужно.

Отдельно нужно сказать о том, как это все снято. Слово "стилизация" тут, наверное, неуместно - Месхиев не стилизовал картинку под старые фильмы, а использовал специальные приемы, чтобы воссоздать соответствующую атмосферу: все сцены в помещениях сделаны в однотонном цвете сепии, а уличные сцены почти обесцвечены и тоже сделаны с оттенком сепии. Это дает резкость, контрастность, какую-то сумрачность и полностью отвечает стилю и настроению фильма. Настоящий реализм. Не социалистический, а просто реализм. Простой и беспощадный.

Резюмирую. Это один из лучших фильмов о войне и один из лучших российских фильмов последних лет. Я считаю, что его обязательно нужно посмотреть.