Лучше всего на свете норвежцы умеют снимать снег. Он у них выходит такой талантливый и многогранный, что хоть ты в эскимосы подавайся от умиления. А еще эти суровые северяне без ума от всяких там ужастиков. Таких, чтоб потом и бочка эля от ночных кошмаров не спасала. У них даже если яблоки на снегу, то обязательно глазные и россыпью. И, наконец, как и все викинги, норвежцы души не чают в брюнетках. Еще бы: когда на сотни миль окрест попадаются исключительно голубоглазые блондинки, тут и на лысых поведешься. Экзотика, как-никак. В антарктический подкоп под Карпентера Голливуд пустился в полном норвежском всеоружии – со всеми тремя трендами наперевес. Снег. Брюнетка. Страхожудь. На том и укрепился приквел «Нечто». Крепкий, холодный и далекий, как Южный Полюс. И огнемет не согрел, и дантизм любительский не растормошил. Проходите мимо. Не задерживайтесь. Тетя жарит космических лобстеров.

Антарктида – великая и безмолвная. В воздухе красиво висит снег. Шныряя по пустыне в поисках загадочного сигнала, группа норвежских полярников проваливается в расщелину и находит космоблюдце с начинкой. Решив, что загибаться без хорошей компании несерьезно, викинги выписывают себе из Америки брюнетку-палеонтолога. На удачу. Та приезжает, выковыривает из пакового льда трехметрового инопланетного страхоброда и оптимистично приволакивает его на базу. А там норвежское светило решает пощупать его сверлом. Снег кружится, летает, летает. Надругательство над логикой никого не смущает. Оно и понятно: Амундсенов в Норвегии – каждый второй, с Энштейнами – напряженка.

В общем, пока скандинавы будут петь и плясать, а поземка – кружиться, чудо-юдо «внезапно» оживет и начнет сытно упромысливать всех подряд. И не просто жрать, а еще и ксерокопировать. И уже через 15 минут население станции будет не в силах разобраться, кто из них из Осло, а кто с Ганимеда. Дальше в дело вступит спасительный кариес, спецэффекты формата «Исполнителя желаний» и хрестоматийный адский отжиг. Маски падут, статисты погибнут, а киногеничная зима аккуратно заметет все, что было до Курта Рассела.

***

Вот ведь какая глыба (даже торос!) этот ваш Джон Карпентер! Хучь к нему на кривой козе подъедь, хучь на норвежской – а все равно на пятую точку сядешь. Почти 30 лет назад маэстро загнал крепыша Рассела в Антарктику и заставил гонять промеж складов и торосов отчаянно мимикрирующего монстра. В смысле, это, конечно, монстр гонял голубоглазую звезду, но не суть. Было круто.

30 лет! Все мое поколение тогда существовало только в творческих планах родителей. А фильм реально вставляет и по сей день. Именно поэтому режиссеру с голландскими корнями и норвежским взглядом Маттису ван Хейнигену младшему изначально сулили слив и беспомощность. Еще бы: приквелизировать эталон – проще сразу в ледник закопаться. А он взял да и не разочаровал. Снял лучше, чем ругали, но хуже, чем надеялись. Стоически. Нордически. Эвентуально.

Понятно, что комбинировать, когда прикуп всем известен, – задача не из легких. Из оригинального фильма и рассказа Кэмпбелла (ага, того самого – из сборника «Обнаженное солнце») мы точно знали, что монстру выпилит лично МакКриди, а норвежцы к моменту его появления уже давно превратятся в трупную россыпь. Так что Хейнигену оставалось только заштопать сюжетные дыры карпентерова творения и не наделать своих. С первой задачей он справился на ура. Вторую послал к чертям. Логика поступков всех без исключения персонажей (и ктулхи тоже) отмерзает еще в дебюте. Никто не звонит на большую землю, жудость не жрет тех, кого проще, а последние полчаса вообще наглухо отказывается маскироваться. И главное – до финала доживет, естественно, самый неприспособленный, а ктулха будет преданно заглядывать ему в глаза вплоть до полной аннигиляции.

При этом актеры отрабатывают голливудские доллары на все сто. Бегают, орут, массово становятся героями и трупами. Брюнетка жжот напалмом и загадочно смотрит на звезды. Элен Рипли опасливо ежится, чуя приближение конкурентки. Страхожудь верещит раненой инопланетной свиньей. Несмотря на бедность спецэффектов, все это выглядит весьма атмосферно и внушительно. Особенно, трансформация и людожор.

Добавляет дрыжиков и композитор Марко Белтрами, который, понятно, не Морриконе, но тоже очень старается и трагично скрипит чем-то таким виолончельным.

Жаль только, что той самой карпентеровской паранойи, когда люди играли в «10 негритят» с инопланетной слизью, здесь от силы минут пятнадцать. Хороших минут, нажористых. Но этого преступно мало для полутора часов снега, бега и художественного выжигания.

Во всем остальном режиссер честно отработал партийную норму: в лужу не сел, но и за звездами в поход не собрался. Завис где-то посередине между астралом и огнеметом в руках неуемной брюнетки. Только вот очищающее пламя, миновав сердце, поджарило ему ягодицы.

А снег продолжил падать.