Однажды у Кэрри Стетко случилась производственная неудача. Она служила в полиции, и ей пришлось застрелить напарника, который оказался вовсе не напарник, а поц. «Как же я не рассмотрела в нем паршивую овцу?» - без конца спрашивала себя Кэрри и, чтобы окончательно убедиться в собственной профнепригодности, сослала саму себя в Антарктиду, на станцию… Ну, допустим, Амундсен-Скотт. Какая разница? На любой антарктической станции полицейский нужен, как в бане – пассатижи. Но не в этот раз. Кэрри вообще везет по жизни – и ей приходится расследовать первое в истории континента убийство. Которое превращается в серию убийств, зацикленных на одном загадочном русском тайничке.

Если переводить английское название совсем строго, получится – «пурга». Оптимальное название для фильма с таким количеством идиотских допущений и неправдоподобных персонажей. Возможно, в одноименном комиксе 1998 года это как-то работало. Но не здесь. Доминик Сена, фанат бумажной «Белой мглы», подошел к делу не как профессионал, а как энтузиаст. Ему до того хотелось поставить этот фильм, что он написал письмо продюсеру Джоэлу Сильверу с просьбой вручить ему бразды. Что и было сделано. Режиссерский энтузиазм не оставил нам никаких шансов: малейших попыток что-то расширить и углубить не просматривается и близко. Глупо было надеяться, что фанат нарушит дух или хотя бы букву оригинала.

Правда, в одном отступление сделано, и очень серьезное. У авторов комикса расследование вели две женщины. Сценаристы экранизации оставили только одну. И совершенно напрасно. Будь напарница Кейт Бекинсейл ей под стать, фильм выиграл бы по крайней мере в эстетическом смысле. Не знаю, может, все дело в особенностях моей психики, но когда сценарные тупости воплощает симпатичная дамочка, это воспринимается почти как норма. Я уж не говорю, что тогда сцен в душевой кабинке могло быть две, а не одна – а значит, мы бы получили в два раза больше кульминационных моментов.

Доминик Сена, как это вообще ему свойственно, пошел по пути максимальной зрелищной накачки. Падающие самолеты, тени в снежном мареве, полярное сияние… Можно себе представить, какую досаду он испытывал всякий раз, когда ему приходилось концентрироваться на живых людях. Впрочем, назвать персонажей «Белой мглы» живыми будет грандиозным неуважением к памяти Ивана Петровича Павлова.