Я. Не хотел. Смотреть. Это.

Но погода и полтора часа лишнего времени сделали свое черное дело. И теперь мне остается только надеяться, что это была последняя и самая страшная жертва во имя искусства. Даже язык не поворачивается назвать инородную сущность по имени «Ты и я» фильмом. Это ктулху фтагн. Это Медуза Горгона, спаривающаяся с Цербером на глазах у Харона. Это, как сказала одна умная панда, самый большой отстой за всю историю отстоя.

ГПТУ. Сколько ужаса могут нести в себе эти четыре, в общем-то, симпатичных буквы. Любое количество извилин застынет в жилах при виде столь похабного унижения кино. Формат «ыы» в его самом чудовищном проявлении. Деньги не пахнут, а кинопленка не краснеет. Но двадцать загубленных миллионов зеленых бумажек с портретом Вашингтона взывают об отмщении. И аз воздам. Лучше бы эти средства пошли на психологическую реабилитацию одноногих хомячков-гомосексуалистов. Но не на ЭТО. Единственное, что может спасти в зале от черепно-мозговой травмы – постоянная дебильная улыбка. Только так у вас будет шанс сойти за своего.

Я не фанат спойлеров, но здесь расскажу сюжет целиком. Просто, чтобы вам потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые сто минут. В общем, так. Жила-была в городе Ренске (есть еще на просторах заснеженной страны-соседки города с такими романтичными названиями) хорошая девочка Лана Старкова. Это нормальное имя для средней полосы России. По крайней мере, именно так считает режиссер Роланд Джоффе. Днем она работала на мясокомбинате, а по вечерам мечтала стать моделью, писала стихи и слушала группу «Тату». На волне любви к этой замечательной группе она познакомилась в сети с американской девушкой Дженни. Та зачем-то жила в Москве, но отнюдь не была хорошей. А потому ссорилась с мачехой и помаленьку наркоманила. И вот Лана отважно приезжает в гости к Дженни. Во-первых, на концерт, во-вторых, в Москву, в-третьих, навсегда. Ибо и у простых русских девушек должны исполняться простые американские мечты.

На концерт девчонки не попадают, зато сначала проникают в модный клуб, а потом в наркопритон. Где-то посередине они знакомятся с Мажором, который в совершенстве владеет русско-английским разговорником. В смысле, слов «fuck», «the» и «ы-ы» ему хватает, чтобы массово тратить папины деньги. А еще все три его хромосомы знают фотографа из буржуйского журнала «Vogue». Что сразу приводит Лану в состояние аффекта и в мажоров пентхаус. Туда же зачем-то приводится и Дженни. Она нарушает все планы Ланы (отличная рифма, надо будет предложить ее группе «Тату») и инициирует с подругой интимную близость, предварительно выставив Мажора. Поскольку рейтинг у картины «до 12 и немного старше», близость инициируется под стыдливым покровом одеяла. Утром Дженни вновь отбывает в наркопритон на зарядку, а Лана опять отказывает Мажору, но все равно едет с ним на вожделенную фотосъемку. Ибо каждому свое.

И прямо там, посреди вожделения, вдруг выясняется, что у нашей героини вместо зада – цельный материк, а журнал «Vogue» географической съемкой не занимается. То есть, плакала мечта. Вместе с ней плачет Лана, злорадствует неудовлетворенный Мажор, веселится и ликует весь народ. Ибо нефиг.

В качестве утешения несостоявшаяся модель отдается почти певцу, на этот раз стыдливо прикрывшись дверью. Дженни ревнует, обзывается и возвращается в наркопритон. А Лана с новым другом едут в замечательный Ренск. Ведь там живет пузатый олигарх, сын которого хочет петь с почти певцом и стыдливо спать с почти моделью. А почти певцу очень нужны деньги на почти сингл. Но и тут все срывается. Так как певцов почти продюсер в лицо обзывает пение олигархова сына всякими экскрементами. Ибо и у продюсеров есть совесть. Почти.

Дальше Лану по навету олигарха осуждают за хулиганство и обрекают на 30 суток. Но не все так просто. Ведь еще на заре этой истории Дженни и Лана записали песню в стиле «Тату» и сбросили ее на «YouTube». И теперь их на просторах своего кабинета ищет другой, благородный, продюсер на розовом коне. И находит. И спасает. И вскоре эта песня уже низвергается с большой сцены. Правда, почему-то в исполнении «Тату». А девчонки (вот она слава!) стоят в зале и держатся за руки. Ибо счастье есть.

***

Честное слово, я ничего не приврал. Более того, передать всю мощь подросткового маразма обычным русским языком явно не удалось. А «олбанским» я, к счастью, не владею. Не ходите на эту порнографию. Сберегите свои стволовые клетки. Лучше добровольно сядьте на кол или самочетвертуйтесь. Я никогда не видел, чтобы 100 минут были настолько бесконечными. Роланд Джоффе придумал универсальный киношный электрический стул для всех, у кого ай-кью выше пятнадцати. И снабдил разнообразными испанскими сапогами.

Помимо конгениального сюжета тут наличествует высокопрофессиональный оператор. Он качественно снимает половину планов в расфокусе, а остальные – в эпилептическом припадке. Основная фишка – поймать отражение героя в любой гладкой поверхности. Будь то зеркало заднего вида, лужа или крышка унитаза.

Все это удачно приправлено монолитными актерскими работами. Такое ощущение, что Москву захватили патентованные дебилы. Ага, еще в 1812 году. И теперь тут лютуют их талантливые потомки. Миша Бартон и Шантель Вансантен, играющие Лану и Дженни соответственно, легко бы взяли премию «Продукт года» в области деревообработки. Антон Ельчин подозрительно аутентичен в роли дауна. Семчев не выходит за рамки амплуа «потный гад». Остальные менее знакомые имена тоже старательно читают реплики быдло-стайл и отлично себя чувствуют. Интересно, а если вместо них снимать мушек-дрозофил, что-нибудь изменится?

При этом заграничных гостей озвучивают талантливые русские голоса. Настолько самобытные, что спинной мозг все сто минут не может привыкнуть к их скрежету. Плюс дублерша Дженни снабжена освежающим американским акцентом, предательски исчезающим в каждой второй реплике.

Наверное, глупо говорить, что все это происходит под музыку вокально-инструментального ансамбля «Тату». От которой у отдельных поклонниц в кинозале массово случались микрооргазмы. Но это так, мелочи.

Крупным же расстройством стало прозрение, посетившее меня уже на финальных титрах. На самом деле, эта лента – шедевр. Да-да. Просто ее создатели и поклонницы, видимо, слишком далеко ускакали от обычных хомо сапиенс по эволюционной лестнице. Весело напевая «Нас не догонят». И, знаете что? Оставьте их, не догоняйте. Нам никогда не постичь всей глубины этих высот. Недаром в словах ГПТУ и «Тату» половина букв совпадает.